Петр I. Материалы для биографии. Том 1, 1672–1697

И здесь, в Гааге, он, Бозе, хлопочет у послов шведского, датского и английского, чтобы они «с христианского сердца» оказали, чем возможно, помощь его королю. Великие послы, услыхав о таких шагах Бозе, видимо, заинтересовались ими и спрашивали его: «цесарское величество римской и короли аглинской, датской и свейской, также и курфистр брандебурской с своей стороны хотят ли против Деконтия чем государю его, его королевскому величеству, помогать, и кто и чем?» Бозе ответил, что цесарь непременно поможет для того, «чтоб в венгерской земле всегдашнего ему неприятельского вредительства не терпеть», и прочих государей послы также склонны помочь, кроме шведских, но и их он надеется склонить ко всякому добру. Принимая от Бозе запечатанный лист с королевским указом, великие послы говорили ему «с подтверждением», чтобы он постарался о скорейшем получении королевской просительной грамоты и сенаторских листов, на что он ответил, что пошлет в Польшу от себя нарочного наскоро и думает, что нарочный в четыре, а самое крайнее в шесть недель обернется. Затем он прочел великим послам лист, который он писал королю, где «пространно изображены были все благодеяния его царского величества и его заочная приязнь к королю». При этом Бозе упомянул, что государь его, король, очень желает видеться с его царским величеством в Польше, а если этому будет какое-либо препятствие, то король готов приехать на свидание к царю. Может быть, в этих словах Бозе надо видеть зародыш мысли о свидании Петра с Августом II, которое и состоялось по пути Петра из Вены в Россию. Разговор закончился взаимными любезностями. Бозе сказал, что король намеревается послать к царю посольство для изъявления благодарности и он, Бозе, «размышляет» и хочет домогаться у короля, чтобы в награду за его заслуги это поручение было возложено на него, чтобы его отпустили в послах в Москву. Он спрашивал мнения об этом послов, а также просил их объявить, когда они рассчитывают, окончив свои дела, возвратиться в Москву, так как ему очень бы хотелось быть в послах в Москве в то время, когда и они там будут. Великие послы со своей стороны говорили ему, что «зело им то слышать любезно, чтоб он был у его царского величества послом», что они считают его для такого назначения достойным и желают этого, и в особенности хорошо было бы, если бы это случилось тогда, когда они, великие послы, уже будут в Москве; но сказать, когда они закончат свои дела и вернутся в Москву, они теперь не могут. Бозе простился с великими послами на том, что он перепишет набело просительное письмо и пришлет его к ним сегодня же вечером с секретарем, которому и просил выдать показанную ему грамоту к боярину, командующему русскими войсками на литовской границе[1116].

3 октября он прислал к великим послам просительное письмо о помощи королю в окончательной редакции на немецком языке[1117], а послы отправили к нему подлинную грамоту на александрийском среднем листе со средним титулом за большой государственной печатью от великого государя на имя командующего русскими войсками на литовской границе ближнего боярина и воеводы князя М. Г. Ромодановского с предписанием оказать помощь королю польскому против его неприятелей: князя Деконтия, архиепископа Гнездненского и гетмана литовского Сапеги и для этого вступить с войсками в польские края[1118].

4 октября послы получили от резидента в Варшаве А. В. Никитина обширное донесение о коронации Августа II, а 5-го отправили ему копию с грамоты к Ромодановскому и программу тех сведений, которые он должен сообщать правительству, а именно: «О поведении королевского величества и о утвержении его, и кто при короле, и в каковых силах, и в какой надежде, и кто из окрестных государей помощники королю, и чего впредь чаят; так же и противная сторона в какой силе, и что впредь мыслят, и чего от противных чаят, и что о помочи царского величества говорят, о том бы писал он по вся почты»[1119]. Посольские бумаги в Варшаву к А. В. Никитину были посланы с отправлявшимся в тот же день курьером посла Бозе саксонским дворянином Мниковцом. «Что касается принца де Конти, — писал от 8 октября Петр Лефорт к отцу в Женеву, — то дела идут неважно; но чтобы им помочь, третьего дня отправилось знатное лицо, принадлежащее к свите его превосходительства посланника курфюрста Саксонского, короля Польского, с открытым листом за большой печатью его царского величества, который я ему собственноручно передал. Его содержание состоит в том, что его царское величество издает ради его саксонского величества короля Польского категорический приказ, по которому король может воспользоваться для своей защиты нашими войсками, находящимися на границе и составляющими корпус от 60 000 до 70 000 храбрых солдат, и в случае, если этого окажется недостаточно, послано приказание, чтобы выступил еще другой корпус в 40 000 человек. Мы не пожелали бы, чтобы принц де Конти оказался сильнейшим»[1120].