Петр I. Материалы для биографии. Том 1, 1672–1697

Но ближайший учитель Петра Клас Поль не мог дать ему удовлетворяющих ответов. Не нашел их Петр и у других. Голландцы-кораблестроители были больше мастерами-практиками, чем теоретиками корабельного дела. Схельтема приводит целый ряд имен знаменитых голландских кораблестроителей, у которых Петр будто бы проходил высший курс корабельной науки и которых рекомендовал ему все тот же универсальный его друг, руководитель по Голландии и исполнитель всевозможных желаний Витзен. Так, штурманскому искусству будто бы обучал царя ван Дам, приобретший очень громкую известность многочисленными трудами о штурманском искусстве. Для преподавания корабельного черчения был приглашен Адам Сило. В кораблестроении давали Петру советы знаменитые кораблестроители Кардинааль ван Реен, Питер Пооль, Якобсон Вейзеляр[1250]. Но Схельтема не привел никаких доказательств, которыми бы подтвердились известия об уроках этих знаменитых учителей, и еще Устрялов вполне основательно заметил, что эти имена взяты Схельтемой из Всеобщего морского словаря — «Allgemeines Worterbuch der Marine»[1251]. Если бы эти преподаватели действительно обучали Петра, мы непременно нашли бы об этом свидетельство в расходных книгах посольства в виде записей о выдаче им вознаграждений золотыми, соболями или ефимками; но таких записей с именами, приводимыми Схельтемой, нет в расходных книгах, и, наоборот, книги указывают некоторых лиц, дававших Петру наставления и показывавших ему интересовавшие его предметы, но совсем с другими именами. Мы их увидим впоследствии. О своем разочаровании в голландском кораблестроительном искусстве вполне правдиво рассказывает нам сам Петр в приводившемся уже собственноручно им написанном предисловии к «Морскому регламенту». «На Ост-Индской верфи, — пишет царь, — вдав себя с прочими волонтерами в научение корабельной архитектуры, государь в краткое время совершился в том, что подобало доброму плотнику знать, и своими трудами и мастерством новый корабль построил и на воду спустил. Потом просил той верфи баса Яна Поля, дабы учил его препорции корабельной, который ему чрез четыре дня показал. Но понеже в Голландии нет на сие мастерство совершенства геометрическим образом, но точию некоторые принципии, прочее ж с долговременной практики, о чем и вышереченный бас сказал, и что всего на чертеже показать не умеет, тогда зело ему стало противно, что такой дальний путь для сего восприял, а желаемого конца не достиг. И по нескольких днях прилучилось быть его величеству на загородном дворе купца Яна Тесинга в компании, где сидел гораздо невесел ради вышеписанной причины; но, когда, между разговоров, спрошен был: для чего так печален? тогда оную причину объявил. В той компании был один англичанин, который, слыша сие, сказал, что у них в Англии сия архитектура так в совершенстве, как и другие, и что кратким временем научиться мочно. Сие слово его величество зело обрадовало, по которому немедленно в Англию поехал и там чрез 4 месяца оную науку окончал»[1252]. Разочарование в искусстве голландских кораблестроителей сказалось и в распоряжении Петра, посланном в Воронеж адмиралтейцу А. П. Протасьеву, — всех голландских мастеров, работавших на воронежской верфи, подчинить надзору и руководству датских и венецианских мастеров[1253].

ХХХIII. Петр в декабре 1697 г

Остаток 1697 г. был проведен в Амстердаме вместе с посольством с участием в его деятельности; но касавшаяся разнообразных предметов и явлений мысль Петра, как парус, воздымаемый ветром, рвалась уже к иным берегам. Наши известия о нем до отъезда его в Англию крайне скудны, и нам приходится ловить здесь каждый намек. В «Расходной книге» посольства мелькают иногда статьи, в которые заносятся издержки, имеющие отношение к «Ост-Индскому двору» или к «волонтерам на Ост-Индском дворе», обозначения, под которыми следует подразумевать Петра. Одни из этих статей глухи, указывают только выданную сумму денег без определения предмета, на который она выдана; говорится только, что деньги отданы на Ост-Индский двор. Иногда при этом сообщается, что принял их Александр Меншиков, личный казначей государя, — знак, что сумма поступила на личные расходы. Так, 26 ноября «взято на Остинской двор к валентером 20 золотых, принял Александр Меншиков»; 30 ноября «взято на Остинской двор к валентером 300 золотых; отнес подьячей Никифор Иванов; принял те золотые Александр Меншиков». Деньги на личные расходы не всегда берутся такими все же значительными суммами; иногда делаются мелкие перехватки, очевидно, для какой-либо сейчас же понадобившейся уплаты: 20 декабря взято на Ост-Индский двор 23 ефимка, 21 декабря туда же взято 2 золотых, 7 января «дано через Адама Вейда на Остинской двор на потребы 4 ефимка»[1254].