Читаем Петр III полностью

— Ты чрезвычайно горда; вспомни, как однажды в Летнем дворце я подошла к тебе и спросила, не болит ли у тебя шея, потому что я видела, что ты мне едва поклонилась; ты не захотела мне поклониться как следует из гордости.

— Боже мой! Неужели ваше величество думаете, что мне когда-нибудь могло придти в голову гордиться перед вами? Клянусь вам, что я никогда даже не подозревала, чтобы этот вопрос, который вы мне сделали четыре года тому назад, мог иметь подобное значение.

— Ты воображаешь, что нет на свете человека умнее тебя.

— Если бы я так думала, то настоящее положение мое и самый разговор этот мог кажется вывести меня из подобного самообольщения, потому что я по глупости моей до сих пор не умела понять того, что ваше величество изволили сказать мне четыре года тому назад.

В разговор вмешался князь.

— Она чрезвычайно зла и черезчур много о себе думает.

— Если вы говорите это обо мне, то я очень рада случаю сказать вам в присутствии вашего императорского величества, что я действительно зла против тех, которые советуют вам делать несправедливости, и действительно стала высокомерной, потому что ласковым обращением ничего не добилась, а только навлекла на себя вашу неприязнь.

— Ваше величество, сами видите из слов ее, как она зла.

— О, ты не знаешь, что она мне рассказывала о твоих советчиках и о Брикдорфе по делу того человека, которого ты велел арестовать.

— Вот этого анекдота я не знал, он очень хорош и доказывает ее злость.

— Любопытно знать, чем извинить его за эти сношения с государственным арестантом.

— Ты вмешиваешься в многие дела, которые до тебя не касаются; я не смела это делать во время императрицы Анны. Как, например, осмелилась ты посылать приказания фельдмаршалу Апраксину?

— Никогда мне не приходило и в голову послать ему приказания.

— Как ты можешь запираться в переписке с ним, твои письма вот там на туалете. Тебе запрещено писать.

— Правда, я писала без позволения, и прошу за то простить меня, но так как письма мои здесь, то из этих трех писем ваше величество можете увидеть, что я никогда не посылала ему приказаний, но в одном письме передавала ему, что говорят об его поступках.

— Зачем же ты писала ему об этом?

— Затем, что я принимала в нем участие и очень любила его. Я просила его исполнить ваши приказания. В двух остальных письмах, в одном я поздравляла его с рождением сына, а в другом с новым годом.

— Бестужев говорит, что было много еще писем.

— Если Бестужев говорит это, он лжет.

— Хорошо же, так как он обличает тебя, то я велю попытать его.

— По самодержавию власти своей вы может делать все, что нужным сочтете, но я все-таки писала Апраксину только эти три письма.

После этого диалога мемуаристка внесла в свой текст следующую оговорку: «Я передаю замечательнейшие места этого разговора, оставшиеся в моей памяти, всего передать невозможно, так как разговор продолжался по крайней мере полтора часа».

Разговор закончился безрезультатно — императрице так и не удалось отговорить великую княгиню от намерения уехать домой. Но Екатерине все же удалось уловить ее благосклонное к себе отношение. На прощание Елизавета Петровна вполголоса сказала Екатерине: «У меня много еще о чем поговорить с тобою, но теперь я не могу, потому что не хочу, чтобы мы еще больше рассорились». Глазами и головою она мне показала, «что не хочет говорить при других». Екатерина шепотом ответила: «Я также не могу говорить, хотя мне чрезвычайно хотелось бы открыть вам мою душу и мое сердце».

Можно ли положиться на точность передачи Екатериной беседы с Елизаветой Петровной? Думается, в этом диалоге ответы племянницы на вопросы императрицы выглядит сильно похвальными — она предстает блестящей полемисткой, находчиво и убедительно парировавшей вопросы коронованной собеседницы, но достоверность главной информации не подлежит сомнениям.

Легкомысленная Елизавета так и не выкроила время для продолжения разговора с Екатериной, поручив продолжить его канцлеру М. И. Воронцову, который заявил ей, что императрица никогда не согласится отпустить ее домой, что она крайне огорчена ее намерением и просила «меня выбросить из головы свою просьбу». Екатерина ответила, что она готова «сделать все угодное императрице… но я почитаю жизнь свою и здоровье в опасности…. что великий князь, который и без того не любил меня, теперь восстановлен против меня даже до ненависти, что ее величество также почти постоянно оказывала знаки немилости», что она, «будучи всем в тягость» может «умереть от скуки и горя».

Этот разговор вооружил ее уверенностью в том, что не будет выслана, что ее затея вполне удалась.

Все эти события происходили в 1759 г. После них отношения между супругами были окончательно разорваны. До Екатерины донеслись слухи, что великий князь «ждет не дождется минуты, когда меня отошлют, и что он наверное рассчитывает вступить во второй брак и жениться на графине Елизавете Воронцовой, которая уже ходила к нему в комнаты и разыгрывала там роль хозяйки».

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 великих кумиров XX века
100 великих кумиров XX века

Во все времена и у всех народов были свои кумиры, которых обожали тысячи, а порой и миллионы людей. Перед ними преклонялись, стремились быть похожими на них, изучали биографии и жадно ловили все слухи и известия о знаменитостях.Научно-техническая революция XX века серьёзно повлияла на формирование вкусов и предпочтений широкой публики. С увеличением тиражей газет и журналов, появлением кино, радио, телевидения, Интернета любая информация стала доходить до людей гораздо быстрее и в большем объёме; выросли и возможности манипулирования общественным сознанием.Книга о ста великих кумирах XX века — это не только и не столько сборник занимательных биографических новелл. Это прежде всего рассказы о том, как были «сотворены» кумиры новейшего времени, почему их жизнь привлекала пристальное внимание современников. Подбор персоналий для данной книги отражает любопытную тенденцию: кумирами народов всё чаще становятся не монархи, политики и полководцы, а спортсмены, путешественники, люди искусства и шоу-бизнеса, известные модельеры, иногда писатели и учёные.

Игорь Анатольевич Мусский

Биографии и Мемуары / Энциклопедии / Документальное / Словари и Энциклопедии
Сталин. Жизнь одного вождя
Сталин. Жизнь одного вождя

Споры о том, насколько велика единоличная роль Сталина в массовых репрессиях против собственного населения, развязанных в 30-е годы прошлого века и получивших название «Большой террор», не стихают уже многие десятилетия. Книга Олега Хлевнюка будет интересна тем, кто пытается найти ответ на этот и другие вопросы: был ли у страны, перепрыгнувшей от монархии к социализму, иной путь? Случайно ли абсолютная власть досталась одному человеку и можно ли было ее ограничить? Какова роль Сталина в поражениях и победах в Великой Отечественной войне? В отличие от авторов, которые пытаются обелить Сталина или ищут легкий путь к сердцу читателя, выбирая пикантные детали, Хлевнюк создает масштабный, подробный и достоверный портрет страны и ее лидера. Ученый с мировым именем, автор опирается только на проверенные источники и на деле доказывает, что факты увлекательнее и красноречивее любого вымысла.Олег Хлевнюк – доктор исторических наук, ведущий научный сотрудник Международного центра истории и социологии Второй мировой войны и ее последствий Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики», главный специалист Государственного архива Российской Федерации.

Олег Витальевич Хлевнюк

Биографии и Мемуары