Петр Кропоткин. Жизнь анархиста

Обширный круг знакомств Кропоткина в научной среде включал таких видных ученых и популяризаторов науки, как Келти, географ-натуралист Генри Уолтер Бейтс (1825–1897), Геддес, Мэйвор, теолог-востоковед Уильям Робертсон-Смит (1846–1894) и издатель Nineteenth Century Джеймс Томас Ноулз (1831–1908). Петр Алексеевич писал статьи для Geographical Journal – в 1893–1905 годах они появлялись там регулярно. Он выступал на конгрессах ведущего образовательного общества – Британской ассоциации развития науки в Ноттингеме в 1893 году и в канадском городе Торонто в 1897-м. Кропоткину было предложено членство в Королевском географическом обществе, но он отказался принять приглашение, поскольку то находилось под покровительством монарха Великобритании, в то время – королевы Виктории. Такую же принципиальность он проявил, отказавшись от предложения Робертсона Смита содействовать его приглашению в качестве профессора географии в Кембриджский университет при условии отказа от пропаганды анархистских идей. В апреле 1893 года Петра Алексеевича пригласили выступить на конференции Гильдии учителей; он читал вечерние лекции по биологии в Лондонском университете[1005].

* * *

Весной 1892 года Кропоткины переехали из Харроу в небольшой дом № 13 на Вудхерст-роуд в Актоне. Сейчас это район на западе Лондона, но в те времена еще отдельный маленький городок, в котором жили и другие эмигранты из России, включая друзей Кропоткина – анархистов и участников группы Freedom Варлаама Николаевича Черкезова и его жену Фриду. Сюда к нему приезжали старые друзья, такие как Малатеста и Реклю, известный шведский химик Густав Стеффен (1864–1929), студенты из России и с Балкан, включая одного из будущих лидеров российских анархистов Александра Моисеевича Атабекяна (1868–1933), шотландский социалист Джон Брюс Глазье (1859–1920)[1006]. Маленькая дочка Саша, как вспоминал Бернард Шоу, превращалась в «смуглую, подвижную», «прелестную девочку», поступившую в местную частную школу. Летом Софья Григорьевна ездила с ней к морю или в гости к друзьям – Реклю и Луизе Мишель[1007]. Желая, чтобы дочь оставалась приверженцем русской культуры и став взрослой, вернулась в Россию, дома они старались говорить с ней на русском языке[1008].

Проживание в Актоне было временным. Длительное нездоровье гнало Петра Алексеевича из окрестностей Лондона. В письме к Атабекяну в октябре 1893 года он жалуется на болезнь, которая не дает нормально работать: «Мы думаем очень серьезно оставить Лондон и перебраться в какую-нибудь деревенскую трущобу – только чтобы выбиться из затруднения»[1009].

Летом 1894 года Кропоткины переехали в расположенный в графстве Кент городок Бромли. Их коттедж «Виола» стоял на Кресцент-роуд; стены увивал виноград, а при доме разбит огород, что было очень важным для Петра Алексеевича[1010]. «У нас здесь совсем маленький, но очень удобный домик, а главное, прогулки здесь восхитительны, – писал он Жану Граву. – Кто бы мог подумать, что в 12 километрах от Чаринг-Кросса можно найти такой деревенский простор…»[1011] В скромно обставленной гостиной посетителя встречали стеклянные полки с коллекциями насекомых, минералов и растений. Эмма Гольдман вспоминала о своей поездке в Бромли в 1895 году: «В обществе Кропоткина я расслабилась уже в первые пять минут: семья была в отъезде, а сам Петр принимал меня с таким радушием, что я почувствовала себя как дома. Он сразу поставил завариваться чай и пригласил в свою столярную мастерскую – взглянуть на вещи, сделанные им собственноручно. Петр отвел меня в кабинет и с большой гордостью показал стол, скамью и несколько полок, которые смастерил сам. Вещи были очень простые, но он ценил их больше прочих: они олицетворяли труд, а он всегда ратовал за совмещение умственной активности с физическим трудом. И вот он личным примером демонстрировал, как гармонично можно сочетать их. Ни один ремесленник не смотрел с такой любовью и глубоким уважением на свою работу, как ученый и философ Петр Кропоткин. Его гордость за продукты личного труда олицетворяла и горячую веру в массы, их способность менять жизнь по своему усмотрению»[1012].

Яркие воспоминания об этом кабинете оставили и другие посетители Кропоткина. «Обычный тип рабочего коттеджа с поразительно скромной обстановкой. В рабочей комнате П[етра] А[лексеевича] – белый стол, стул и самодельные полки с книгами»[1013], – вспоминал анархист Александр Григорьевич Таратута, посетивший Кропоткина во время съезда русских анархистов в Лондоне (декабрь 1904 года). «Мы поднялись по узенькой крутой лесенке без перил, ступили на крошечную площадку, а с нее вошли в светелку под самой крышей, напоминавшую келью отшельника, отдавшегося науке», – вспоминала Брешко-Брешковская.