Петр Николаевич Дурново. Русский Нострадамус

На протяжении всего времени пребывания в Государственном Совете П. Н. Дурново сопровождали слухи о его возвращении к активной политической деятельности. Так, в связи с его поездкой за границу писали, будто целью ее является реорганизация русской заграничной тайной полиции и расширение ее возможностей следить за деятельностью революционеров и преследовать их[684]. В апреле 1907 г. в связи со смертью председателя Государственного Совета Э. В. Фриша утверждали, что Николай II «хотел назначить П. Н. Дурново, но тот благоразумно отказался»[685]. В начале 1908 г., весной 1909 г. и в течение почти всего 1913 г. – разговоры о «скором» назначении председателем Совета министров[686]. В начале 1914 г. – слухи о замене им Н. А. Маклакова на посту министра внутренних дел[687].

Время от времени в группе возникали разногласия по тем или иным законодательным вопросам. Это было естественно. Однако с 1913 г. сторонние наблюдатели стали отмечать «некоторое падение авторитета лидера группы П. Н. Дурново, позиция которого <…> то и дело встречает сильнейшие возражения со стороны своих же членов группы»[688].

Еще в восьмую сессию (01.11.1912 – 04.07.1913) у П. Н. Дурново как лидера правой группы появились проблемы. К началу сессии группа значительно обновилась[689]. Среди новых членов оказались выдающиеся по уму и характеру (А. Д. Самарин, В. И. Гурко[690] и др.). Возникли разногласия «как по вопросам тактики, так и по некоторым вопросам принципиального характера», что, в свою очередь, обострило вопросы групповой дисциплины; заметным стало «некоторое падение» авторитета П. Н. Дурново, его позиция по многим вопросам все чаще стала встречать возражения. Однако на удаление несогласных и непокорных руководство группы не пошло, опасаясь ослабить группу численно. Несогласные с руководством сами покидали группу. Так, в октябре 1911 г. активный деятель Объединенного дворянства граф Д. А. Олсуфьев разошелся с группой по вопросу о волостном земстве и, разумеется, натолкнулся на полную невозможность отстаивать свою позицию, оставаясь в составе группы: сочлены отказались избрать его в особую комиссию. Олсуфьев вынужден был перейти в группу центра. В конце восьмой сессии из группы вышел В. И. Гурко, разойдясь с правыми по вопросам о волостном земстве и о расширении прав замужней женщины. Сам он так объяснил свое решение: «Всякому ясно, что нельзя оставаться в составе партии, когда из 4 случаев в трех с ней расходишься <…>. Однако само собою разумеется, что не частные разногласия вынудили меня выйти из группы, а основное разномыслие по вопросу об отношении Гос. сов[ета] к Гос. Думе. Дурново ведет систематическую войну с Гос. Думой и всемерно стремится сократить ее инициативу. Я с своей стороны вовсе не намерен подписываться под всеми решениями Г. Думы, но инициативу, ею столь редко проявляемую, наоборот, в принципе всемерно приветствую»[691].

В девятую сессию (01.11.1913–30.06.1914) у правых проблем прибавилось. Прежде всего, царь, комплектуя назначаемую часть Государственного Совета, все меньше принимал во внимание их нужды, и группе было трудно бороться с неприемлемыми для нее реформами, приходилось считать каждый голос. Так, 19 мая 1914 г. П. Н. Дурново уговорил С. Д. Шереметева задержаться с отъездом в Москву на день, так как предстояло голосование по волостному земству. Проект удалось отклонить перевесом в пять голосов. «Мило, – заметил С. Д. Шереметев. – Это доказ[ывает], как сильны сторонники увеличения смуты. Еще бы при выборе безличностей для членов по назначению»[692].

У Николая II были основания игнорировать просьбы и требования правых. Были интересы ведомств, с которыми он не мог не считаться. Определенную роль тут играло известное стремление царя не поддаваться давлению. Главное же было в другом. На первый план выступали внешнеполитические проблемы, а здесь расхождения правых с Николаем II усиливались, захватывая и вопросы внутренней политики. Так, 12 мая 1914 г. правые Государственного Совета, отклонив предложение Думы о допущении словесных объяснений в заседаниях городских дум на польском языке, провалили законопроект о введении Городового положения в царстве Польском. Царь же хотел, «чтобы язык этот был допущен с целью улучшить положение поляков, сравнительно с положением в Австрии, и тем привлечь их симпатии на сторону России»[693]. На всеподданнейшем докладе М. Г. Акимова Николай II положил 15 мая 1914 г.: «Весьма сожалею»[694], а рескриптом 5 июня повелел внести вторично проект в Думу. Правительство это сделало 9 июня. «Создалось положение, – резонно заметил К. А. Кривошеин, – во многом напоминавшее последствия отклонения проекта о земствах в Западном крае в марте 1911 г., только теперь давление моральное на правое большинство Государственного Совета пожелала оказать сама Верховная власть, уже по собственной инициативе»[695].