Петр Николаевич Дурново. Русский Нострадамус

«Наиболее дальновидные, обладающие широким государственным пониманием интересов страны судебные деятели это вполне понимали. К их числу, несомненно, принадлежал П. Н. Дурново». В. И. Гурко допускает тут и личные мотивы: «Возможно, содействовало ему в этом и правильное понимание собственных выгод, так как в конечном счете отмежевание судебных деятелей в особую касту ограничивало их дальнейшую службу скудно оплачиваемой и крайне медленной судебной карьерой. Путь этот не сулил Дурново удовлетворения присущих ему в широкой мере властолюбия и честолюбия, а потому он и не замедлил при первой возможности покинуть судебную должность»[272].

Вместе с тем служба по судебному ведомству дала немало: он основательно познакомился с провинциальной жизнью, приобрел бесценный практический опыт. Позднее, уже в Государственном Совете, делился своими прокурорскими впечатлениями: «У нас в России иногда происходит странное явление. Рядовой крестьянин <…> пока он живет честно и трудолюбиво работает, он никакого понятия не имеет о том, что в европейском смысле называют удобством: ютится он с семьей в тесной избе не более 5 квадратных сажен, четверть или треть этой избы занимается печью, под лавками воспитываются куры, в углу где-нибудь лежит теленок, спят все на полу или на лавках, все начальство говорит этому крестьянину “ты”, все не стесняются ни в словах, ни часто в жестах при объяснениях. Но стоит ему только украсть, сейчас начальство начинает ему говорить “вы”, затем архитекторы начинают измерять, сколько кубов воздуха в той камере, в которой его запрут, все беспокоятся о пище. Еще на моей памяти, когда я был товарищем прокурора, я помню, осматривал массу тюрем и там спрашивал арестантов: “довольны ли вы всем?” и многие мне отвечали: “вот, говорят, дают нам одни щи, а следовало давать и щи, и кашу”. <…> Я помню, на своем веку объехал все тюремные замки Московской и Владимирской губерний и везде содержали арестантов иногда даже вдвое больше, чем полагалось по штату и чем простор тюрем это дозволял. Арестанты, разумеется, спали и на полу, и на нарах. Никаких заразительных болезней, никаких усиленных побегов не замечалось»[273].

В Министерстве внутренних дел

28 октября 1881 г. 39-летний П. Н. Дурново был назначен управляющим Судебным отделом МВД, созданном при Департаменте государственной полиции для ведения дел по дознаниям о государственных преступлениях. Сделано это было в русле проводимой директором Департамента политики обновления личного состава[274].

Директором Департамента полиции был В. К. Плеве[275]. «Это был человек далеко не заурядный, широко образованный, проведший лучшие свои годы на службе по судебному ведомству вплоть до должности прокурора Петербургской судебной палаты. Обязанный в своей служебной карьере только своим способностям, В. К. Плеве был назначен директором Департамента полиции одновременно с упразднением III отделения с. е. и. в. канцелярии, ведавшего до тех пор всею деятельностью Корпуса жандармов. Таким образом, на долю В. К. Плеве выпала задача полной реорганизации всего полицейского дела в России»[276]. При этом он «проявил способности, приведя в порядок и наладив сыскную часть, до того времени находившуюся в хаотическом состоянии; создал охранные отделения и более действенную постановку политического розыска»[277]. Начал он с привлечения в департамент молодых юридических сил «для внедрения в нем начал законности»[278].

П. Н. Дурново и В. К. Плеве были почти ровесники (первый старше на 3,5 года); в одно время служили в прокуратуре (Плеве – с 1867 г., Дурново – с 1870); географически близко, а иногда – в одних и тех же местах (Москва, Владимир, Киев), правда – в разное время; прошли одни и те же ступени служебной лестницы (товарищ прокурора, прокурор) и, хотя пути их не пересекались, они, несомненно, знали друг о друге и, возможно, были знакомы лично. К началу их совместной службы Плеве был действительным статским советником, Дурново же – коллежским советником.