Петр Первый: благо или зло для России?

Но жизнь, как трава сквозь асфальт, пробивала путь и цвела своим цветом, обходя петровские запреты. Однажды в Тайную канцелярию пришел солдат. Он донес на шлюху, которая говорила "непотребные слова" о государе. И когда с полицейскими он пошел за ней, выяснилось, что забыл притон, где провел предыдущую ночь, поэтому стал обходить все те злачные места, которые знал и где часто бывал. И власти вдруг поняли, что, несмотря на шлагбаумы, заставы, паспорта, строгости, таких притонов и злачных мест в столице, этом нашем "городе Солнца", великое множество! Словом, на всякую регулярность есть своя вольница! Может быть, со времен Петра, а не Герцена говорят, что если в России соблюдать все законы, то жить в ней будет невозможно. Вот истинный смысл и цена лелеемого Петром "регулярства" — с помощью разнообразных, по преимуществу насильственных мер и средств жесткого контроля создать не общество порядка, трудолюбия и благополучия, а государство, основанное на неограниченной власти самодержца, на махровой бюрократии, жестоком крепостном праве и назойливом полицейском надзоре.

И давайте вспомним о церковной политике Петра…

Церковь и культура

Почитатель:

Нет, все-таки Вы, сударь, беспощадны: в нынешние времена моя речь в защиту церковной политики Петра может потянуть на "оскорбление чувств верующих" и книжку нашего вполне невинного диалога спалят на площади в Москве, а ее издательницу накажут. Как ни смиренны и послушны государству нынешние попы, но Петра они люто ненавидят и, может быть, впервые за всю историю (под благожелательным взором с вершин власти) не стесняются это выражать и разносят нашего государя по кочкам — посмотрите соответствующие сайты. Это как бы месть за 200 лет "синодального периода Русской православной церкви". Наверняка Вы будете говорить о замене патриарха Священным правительствующим синодом, вспомните о кортике, который государь в ответ на просьбы членов Синода вернуться к системе патриаршества воткнул перед ними в стол и сказал: "Вот вам патриарх!", коснетесь также истории петровского Монастырского приказа, лишившего церковь земель, скажете о снятых церковных колоколах, о намерении государя ликвидировать монастыри и т. д. Много чего подобного можно, как говорят нынешние судейские, вчинить Петру.

Но я сразу Вам скажу главное — Петр Великий был глубоко, искренне верующим человеком. Он хотя и не получил систематического духовного образования, но великолепно знал Священное Писание, церковную службу и никогда никому не позволял смеяться над верой. Подчас это выходило за цивилизованные рамки — известна страшная и совершенно достоверная история, происшедшая в 1705 году в Полоцке, где Петр, вероятно пьяный, посетил униатский Софийский собор и, якобы не стерпев слов униатов о православии, убил четырех монахов и священника. Позже он сам признался в совершенном преступлении, опубликовав манифест, в котором говорилось, что четыре униатских монаха были убиты, а пятый повешен "за учиненное ими государю злоречие и переписку со шведами". Последнее, зная нравы нашей страны, было добавлено для убедительности расправы. Если отбросить в сторону уголовщину, можно признать, что Петр, как и вся Московская патриархия, более всего ненавидел униатов, принявших католическое богословие, но служивших по восточному обряду. Наша православная церковь была готова признать обрезание, лишь бы не пожимать руки униатскому священнику. Когда к Петру подступали католические профессора и епископы с предложением объединить церкви, он дипломатично уходил от ответа, говорил, что это, мол, дела духовные, от меня, необразованного светского правителя, далекие. На самом деле он хорошо разбирался в этих вопросах и твердо придерживался традиционной точки зрения, полагая, что подобное объединение будет означать подчинение Москвы Риму, чего пуще огня боялись иерархи православной церкви на протяжении всей ее историю. Не колеблясь, Петр одобрял жестокие расправы церкви и со староверами. В общем, он не выглядит отступником, атеистом, противником веры по православному обряду.

Да, Всепьянейший собор — организация, прямо скажем, зазорная, с откровенными намеками на церковную иерархию (пусть даже католическую). Но, во-первых, собор не был публичным, но действовал как этакий постоянный "корпоративчик" своих, проверенных людей, при которых можно и в словах, и даже в буйствах не стесняться (вспомним "Волка с Уолл-стрит"). Во-вторых, мы имеем дело с карнавальным, святочным элементом, вполне тогда допустимым.