Петр Великий, голландский. Самозванец на троне

Пётр подошёл к Лефорту, генерал снова расшаркался, демонстрируя всяческую преданность.

– Я снова рад видеть ваше царское величество… – произнёс он.

– При малых приемах и балах называть меня просто- герр Питер, – произнёс царь.

– Как будет угодно вшей милости…Нам необходимо посетить Вену, двор императора Леопольда. Но жто произошло позже.

Тревога на Москве

Боярин Ромодановский сидел за столом итальянской работы. Непростым, особенным, а сделанным для дел важных. Сотворил сие чудо венецианский мастер Николаус Креспи, как рассказывал Фёдору Юрьевичу дьяк Посольского Приказа, заказавшего такую приятную штуку. Сидел боярин за резной доской, нарадоваться не мог. С каждой стороны по три ящичка добрых, посередине- ещё один большой ящик, закрывавшийся на ключ. Изящная резьба покрывала наружность стола. Боярин потянул бронзовую рукоять одного ящичка- достал лист бумаги, а другую- гусиное перо и отложил в сторону.

Читал письмо, писаное Меньшиковым от имени царя. Да, уж почти год Великое Посольство в Европе, колесит по столицам. И царь теперь на месте, русский язык учит… Лишь выучил, так что б получше… С улицы чуть потягивало холодом и сыростью, и Ромодановский, славившийся тучностью, укрылся громадной плотной шубой, запахнулся поплотнее.

– Врут всё, что тучные, дескать не мёрзнут, – прошептал он, – зябко то как!

Налил себе в серебряную рюмку водки и с удовольствием выпил. Так, кажется потеплее стало, с удовольствием подумал боярин. В дверь постучали, отвекая от дел. Ромодановский спрятал приборы, и строго сказал:

– Кого там несёт, на ночь глядя!

Но всё одно, зашуршали, заскрипели. Заглянул подьячий Фоменко, весёлый парнишка, с посада. И служит хорошо, преданно, и быстр умом , разумен…

– Батюшка, вот письмо от боярина Троекурова, Ивана Борисовича.

– Сюда давай, быстро!

И полные пальцы, унизанные перстнями, потянулись за посланием. Придвинул к себе подсвечник с тремя горящими свечами. Быстренько сорвал печать и развернул бумажный лист. привычно опустил славословие, и начал читать только с дельного и важного:

« … Пришли на Москву выборные стрельцы из Великих Лук. Ругали меня поносно, требовали жалованье и хлеб. Мол, в Новгород обозы с жалованьем царским и не пришли, и худо им приходится. Так что надо искать серебро… »

– Сам – то видывал, стрельцов-то?

– Так был. Приходили в Приказ, ругали всех срамно… Хорошо, что подьячих не побили. Особо вот. Василий, по прозвищу Тьма. Уж больно дерзкий…

– Отпишу в Приказ Большой Казны, что бы выдали стрельцам жалованье. Прозоровский всё верно сделает. И на словах, что бы Иван Борисович стрельцам сказал, что по распутице зерно задержалось, скоро доставим корма.

– Спасибо, батюшка наш, – и посланец низенько поклонился, дан шапка свалилась от усердия.

Впрочем, подьячий тут же её поднял, и осторожно переступал, боясь запачкать плетёные коврики на полу.

– Ну иди, не мешкай. дела у меня, – и боярин выгнал челобитчика.

Посидел за столом, подумал и позвонил в колокольчик. Скорее подождал, что бы не было чужих ушей рядом. Пришёл доверенный холоп, его спальник, Сенька.

Толковый был мужик, исполнительный да верный, и боярин заботился о челяди. Одет спальник был вполне прилично, в добрый кафтан серого сукна, шаровары, юфтевые сапоги, шапка с беличьей оторочкой.

– Васька-то при деле, с Фомой? – спросил князь-кесарь у спальника.

– Так дело завсегда найти можно, батюшка… Какое -никакое, а всега оно есть!

– Ты не юли передо мной! – и боярин хлопнул ладонью по столу.

Но так, хлопнул не сильно, милостиво. Порядка для, что бы не забывался Семён, не брал на себя лишнего.

– Сюда обоих, и быстро…

Спальник кивнул, и быстрым шагом пошл исполнять. Боярин достал кошель небольшой, насыпал туда копеек двадцать. подумал, положил ещё пару алтынов.

И скоро явились пред грозные очи боярина двое людишек. Такие, посмотришь и забудешь в тот же день. Худые, вертлявые, с запавшими скулами, чуть прикрытыми куцыми бородёнками.

– Здравствуй, батюшка, на много лет! – завёл песню один из них.

– А худого мы не делали, не прогневайся, – и второй поклонился низёхонько.

– Васька, Фомка! – как можно более строго начал Фёдор Юрьевич., – проследить надобно, в Стрелецкой слободе Кешку Творогова, Димку Тропинина да Фрола Ражного. И на расходы вам, – и бросил кошель на стол ,

А сам бярин начал читать грамоту из Посольского Приказа. Другим делом надо было заниматься. Государь собирался открыть в Москве Навигацкую школу, и уже шлёт инструменты из Амстердама. Ну, а холопы стояли перед ними, переминались и всё смотрели искательно. Чего -то ещё ждали…Ромодановский дальше стал говорить:

– Так вот… Знаю, ловки и ухватисты оба, проследите да разузнайте, с кем стрельцы встречаться станyт, да какие беседы вести. Всё делать умно, но и поспешать нужно.. Ясно теперь или повторить опять?

– Так Фёдор Юрьевич… Куда как непростое дело- то… Голов нам не сносить! Утопят ведь нас ироды, если не в Неглинной или Яузе, так в Москве- Реке точно, – тихо проговорил Василий.

– Да главное,что не в канаве или Поганых прудах. Там от вонищи и задохнуться можно. Всё, дело решенное! Исполнять!