Петр Великий как законодатель. Исследование законодательного процесса в России в эпоху реформ первой четверти XVIII века

Предрешен был также до прибытия Феофана Прокоповича в Петербург [и] вопрос об отмене патриаршества в России. Если оно было установлено государственной властью в конце XVI века в целях национально-политического возвеличения Московского государства, то в начале XVIII века оно, вследствие изменившихся экономических и общественно-политических отношений, уже не служило возвеличению, а задерживало развитие государства и русской культуры вообще. Патриархи московские проповедовали превосходство московской веры и обрядности, презрение к иностранцам, призывали к национальной исключительности и замкнутости. Таким горячим призывом предпоследнего патриарха, Иоакима, к царям Петру и Иоанну – всего за десять лет до торжественного манифеста Петра I о вызове из Западной Европы иностранных специалистов для преобразования русской армии – было предсмертное завещание патриарха «во имя господне» возбранить «в их государских полках над служивыми людьми и во всем их царствии проклятым еретикам, иноверцам, быти началниками»[563]. И последним, уже, так сказать, загробным словом, после обращения к Богу – «Отче, в руки твои предаю дух мой», – он умолял царей: «…новых латинских и иностранных обычаев и в платьи премен по-иноземски не вводити»[564].

На основании приведенного дополнения клятвы епископов можно судить о том, чт'o представляли собою вероучение и обрядность русской церкви во втором десятилетии XVIII века; из доклада же местоблюстителя патриаршего престола, Стефана Яворского, можем себе представить, в каком немощном состоянии, доходившем до паралича, находилось в то время управление русской церковью. И это тогда, когда Петр собирался возложить на нее несение части весьма важных и трудных государственных функций: призрение увечных, больных, инвалидов, сирот, морально-религиозное и даже общее образование, организацию госпиталей, приютов и школ. Между тем врач сам нуждался в исцелении. На докладе царю Стефан Яворский в 1718 году, 20 января, жаловался на полный упадок церковного управления:

Во многих епархиях архиереев нет – в Киевской, в Новгородской, в Тобольской, в Смоленской, в Коломенской; а престарелые – на Устюге, на Вятке; и от вдовствующих епархий присылают ко мне всякие дела с великою трудностью, дальнего ради расстояния, и стужают мне, прося о решении дел. И я на тех делах помечаю: ждать своего архиерея; и ныне у них премного накопилось дел и ставленников и нестроений церковных много, и без архиереев пробыть у них невозможно, и о том что великий государь укажет[565].

Петр положил резолюцию, в которой указал на ближайшие пути выхода из столь тягостного состояния церковного управления. Однако в то же время, прекрасно сознавая, что такое положение церкви не может продолжаться дольше, он впервые указал и на меру в отношении организации церкви, общую для всего государства, проводимую им во всех отраслях государственного управления: «А для лучшего управления, мнится, быть удобно Духовной коллегии, дабы удобнее такие великие дела управлять было возможно»[566]. Вот при каких обстоятельствах в первый раз при Петре была высказана принципиально мысль о недостаточности единоличного управления церковью, о полезности и своевременности замены его [управлением] коллегиальным.

Незамещение после умершего патриарха Адриана его кафедры, передача хозяйственного управления имуществом церквей и монастырей в Монастырский приказ, графу Мусину-Пушкину, назначение епископов по выбору царя, руководство [со стороны] светской власти управлением церковью согласно рассмотренным пунктам присяги епископов и, наконец, издание Духовного регламента – вот этапы и важнейшие меры Петра в подготовке отмены патриаршества в России.