Петр Великий как законодатель. Исследование законодательного процесса в России в эпоху реформ первой четверти XVIII века

Серединное положение между только что указанной категорией лиц – иноземцами – и коренными русскими людьми, участвовавшими в правотворчестве Петра I, место особое и притом заметное, принадлежит людям иноземного происхождения, но родившимся в России, получившим здесь образование и принявшим русское подданство. К этой категории принадлежат весьма почетные и известные лица, которым поручались в некоторых случаях даже отдельные отрасли управления в России и которые часто призывались Петром к участию в его законодательной работе. Назовем прежде всего следующих лиц, весьма заметных среди деятелей Петровской эпохи: А. А. Виниус, сначала дьяк Сибирского приказа, впоследствии – начальник артиллерии; Я. В. Брюс, преемник Виниуса по управлению Артиллерийским приказом и впоследствии бессменный и незаменимый президент Берг– и Мануфактур-коллегии; вице-президент Военной коллегии, сын полковника русской службы генерал А. А. Вейде; Коллегии иностранных дел канцелярии советник А. И. Остерман и вице-президент той же коллегии П. П. Шафиров; генерал-адъютант, впоследствии генерал-прокурор, П. И. Ягужинский. Все это люди, не знавшие другого отечества[1376], ставшие подлинно русскими, как по усвоению ими русского языка и русской культуры, так и по преданности их и искреннему, полезному служению России и Петру I. При этом отметим, что перед коренными русскими людьми они даже имели некоторое преимущество – благодаря знанию европейских языков, а также имели по условиям воспитания и быта больше данных для скорого и тесного установления общения и связей с представителями различных европейских государств. Именно поэтому им чаще, чем кому-либо из русских людей, кроме, разумеется, дипломатических представителей России, постоянно живших за границей в качестве послов, давались Петром I отдельные поручения, например ведение мирных переговоров, наем специалистов для работы в России, отыскание иностранных законодательных источников и т. п. Тем не менее полагаем, что их деятельность, их участие в законодательстве, подготовка законопроектов, выработка норм путем установления на практике какого-либо порядка, потом узаконенного законодательным органом, должны почитаться за правотворчество не иноземное, а русское. Такую квалификацию нужно признать правильной, особенно если стать на точку зрения петровского государственного права. По введенному собственной рукой Петра I положению, в Адмиралтейском регламенте установлено: «Иноземцы считаются те, которые приехали из иных государств и вступили в службу. А которые породились в России и приняли службу, те яко россияне почтены имеют быть»[1377]. На основании изложенного отмеченный нами оттенок в различии двух категорий участников в правотворчестве Петра I, носящих иноземные, нерусские фамилии, при определении степени иностранного влияния на русское законодательство того времени не должен быть упущен, а тем более не может быть игнорирован.

Четвертым требованием правильной постановки исследования изучаемого вопроса должно быть точное определение степени и характера новизны и самобытности норм при самом их установлении в русском законодательном акте. Это наше положение требует разъяснения и уточнения.

Россия как государство переживала в конце XVII и начале XVIII века, вследствие роста производительных сил, период огромной и коренной ломки хозяйственных, социальных и государственных порядков и быта и связанное с этой ломкой образование новых форм во всех областях общественной жизни. Старые формы, находясь в противоречии с новыми порядками и входя в столкновение с ними, падали сами собой или были изменяемы самым решительным и неумолимым образом твердой и уверенной рукой Петра I.

Эти новые порядки и отражавшие их законодательные нормы, под влиянием требований реальной, живой действительности, создавались в России при помощи [упомянутой в предыдущих главах] эластичной законодательно-административной формы закона – сепаратного указа. Подобного рода петровские указы часто были лаконичны, не разработаны в деталях и вводились на практике без согласования с существующими нормами систематизированных и кодифицированных законодательных актов. Таких указов имеется весьма значительное количество. Они издавались Петром I исключительно на основании требований русской жизни, имевшей те же тенденции развития, что и подобные им явления жизни западноевропейских государств, где они [эти явления] раньше, чем в России, нашли свою законодательную разработку, а также подробную и точную формулировку в соответствующих кодексах.