Петр Великий как законодатель. Исследование законодательного процесса в России в эпоху реформ первой четверти XVIII века

Причинами же случайными были следующие: а) личность главного помощника Петра по части перенесения в Россию французских морских порядков и военно-морских законов – морского офицера Конона Никитича Зотова, живого, энергичного и просвещенного человека, с большой инициативой, хорошо знавшего Францию и в то время посланного туда Петром для подобной же работы; б) помощь и содействие Зотову со стороны кузена «упокойного» генерала русской службы Франца Лефорта, Бюиссона, благодарного Петру «за прежние великие милости» их фамилии, и [со стороны] племянника их обоих, Ивана Лефорта; этот последний по докладу Зотова был сделан впоследствии «агентом» царя во Франции[1689]; в) благожелательное отношение французского правительства к русскому ходатайству. Об этом отношении, например, сообщал Петру Зотов 3 апреля 1716 года: «Истинно, государь, двор здешний великий респект к в[ашему] в[еличеству] показал, что позволил нам нанимать таких художеств»[1690]. О помощи своего сотрудника, Ивана Лефорта, тот же Зотов писал царю: «Г[осподин] Лефорт отправил книги о архитектуре, пляны огородам, проспективы, медали, пляны полатам и прочие вещелюбивых книги»[1691]. Лефорт, используя свои знакомства в Париже и Женеве, от имени царя заключал многочисленные договоры со специалистами-французами и направлял их в Россию. При помощи названных лиц: К. Н. Зотова, Бюиссона, Ивана Лефорта, а потом архитектора Леблона и был укомплектован личный состав приглашенных в Россию художников и мастеров-ремесленников для насаждения новых производств на новом этапе ее развития.

Перечислим наиболее замечательных лиц, оставивших свой след в истории русского искусства и художественных ремесел. Списки профессий и лиц, как мы указывали выше, сообщают нам программу мероприятий Петра в конце третьего и в течение всего последующего, четвертого пятилетия XVIII века и одновременно характеризуют новый этап в строительстве промышленности и культуры России за указанный период.

Архитекторы Растрелли, отец с сыном. Круг его [Растрелли-старшего] специальных знаний был чрезвычайно обширен. В первом пункте договора с ним была указана главнейшая, «зело потребная» отрасль его специальностей: «Он умеет планы огородам и фонтанам делать и полаты строить». Далее перечислялись и другие его умения: он может «лить всякие статуры и фигуры из меди», «резать на самых крепких камнях статуры и всякие притчи». Из таких «притч», среди многих других, следует еще упомянуть: «…умеет всякие убрания и махины делать для театров в опере и комедии». Этому славному в истории русского искусства художнику было тоже предъявлено обычное, традиционное требование – условие Петра, от чего, впрочем, Растрелли и не уклонялся: «Обещается учить людей росийских всему, что сам умеет»[1692].

То же условие подписали и другие специалисты разных художеств и ремесел. Вот обычная формула для подобных случаев: «Обязуется он взять в свою службу тех людей русского народа, которых е[го] в[еличество] изволит ему дать для учения и обучения в тех художествах, которые он сам знает»[1693].

Вместе с Растрелли подобные же контракты подписали и другие французские специалисты. Назовем некоторых из них. Лежандр, подмастерье Растрелли. Он пунктом третьим своего договора обязался быть «за учредителя в строении всяких созданий и для учения работников, как чертить, тесать и пиловать камени»[1694]. Литейный мастер Ант[оний] Ла-Валлей был приглашен «для литья фигур и пушек медных»[1695]. Художник Люи Каравак, «миниатюрной мастер, т. е. портреты писать в табакерках и большие портреты на холстах»[1696]. Г. Пердо, «моляр гисторический, ученик Лебрюинов»; Николо Пенсо, резчик с двумя подмастерьями; Бурбон, каменщик; Товаж, «литейный мастер статуров медных, железных и свинцовых; он умеет и пушки лить»; Ноазет, «резной мастер на меди, на железе и на прочих металях». Следует заметить, что мастеровые люди «знатных художеств» приглашались не столько для удовлетворения вкусов и потребностей двора, знатных и богатых людей, сколько для обслуживания нужд и потребностей государства, для работы над изменением культурного облика «наших людей», условий их быта, внешней стороны их жизни, привития и воспитания в них вкуса и т. д. Петру было чуждо стремление жить и трудиться только для себя и близких ему знатных людей. Он, как правило, всякое достижение обращал, прежде всего, на службу государству или обществу, т. е. возможно большему количеству частных людей, причем заботился не только об их благе в настоящем, но и [о таковом] в будущем.