Петр Великий. Ноша императора

Дело в том, что в то время доставка собранной по деревням провизии для войск, расквартированных в Петербурге и других городах на завоеванных территориях, учитывая огромные расстояния, была очень непростым делом. Пытаясь решить проблему снабжения армии, на казенные поставки установили повышенную плату, что стало источником бесчисленных злоупотреблений. Многие вельможи, занимавшие видные правительственные посты, грели на этом руки, вступая в сговор с подрядчиками или занимаясь казенными подрядами сами, только под вымышленными именами. Об этих махинациях все давно знали, но никто не решался открыто выступить с обвинениями в адрес могущественных, высокопоставленных особ. Тем временем народ, вынужденный платить вдвойне, стонал от поборов. Наконец нашелся человек, который посчитал своим долгом открыть все царю, но, желая сохранить свою голову, он действовал тайком, оставляя повсюду, где бывал Петр, неподписанные подметные письма. Прочитав одно такое письмо, Петр объявил, что, если доносчик откроет свое имя и сумеет доказать выдвинутые обвинения, он возьмет его под свою защиту и щедро наградит. Тот объявился и предоставил царю неопровержимые доказательства того, что его ближайшие соратники запятнали себя казнокрадством.

В начале 1715 года было налажено следствие. Среди обвиняемых оказались князь Меншиков, генерал-адмирал Апраксин, сибирский губернатор князь Матвей Гагарин, генерал-фельдцейхмейстер Брюс, петербургский вице-губернатор Корсаков, глава петербургского Адмиралтейства Кикин, инспектор артиллерии Синявин, сенаторы Апухтин и Волконский и множество чиновников рангом пониже. В ходе следствия всплывали все новые и новые свидетельства вопиющих злоупотреблений. Представ перед комиссией, Апраксин и Брюс оправдывались тем, что редко бывали в Петербурге, а все время проводили в разъездах, инспектируя флот и армию; посему им было неведомо, что творили у них за спиной подчиненные. Меншикова, который тоже много месяцев отсутствовал – он командовал армией в Померании, – обвинили в финансовых махинациях, извлечении незаконных прибылей за счет казенных подрядов и в растрате государственных средств более чем на миллион рублей.

Меншикова люто ненавидели многие, а следственную комиссию возглавил его злейший враг – князь Яков Долгорукий; однако это сыграло на руку обвиняемому. Обрадовавшись возможности расправиться с ним, недруги выдвинули против него явно преувеличенные обвинения, что помогло Меншикову отчасти оправдаться. При тщательном рассмотрении дела выяснилось, что не одна только жадность приводила к нарушениям законного порядка. Подчас виною был административный сумбур, запущенность в делах, безалаберность, но не злой умысел. Сo своих многочисленных имений Меншиков получал огромные и вполне законные доходы. При этом он нередко пускал личные средства на оплату государственных нужд. Хотя с неменьшим постоянством тратил казенные деньги для собственных надобностей. Деньги без конца перетекали из одного кармана в другой, причем безо всякого учета. В должности губернатора Санкт-Петербурга Меншиков состоял более десяти лет, с момента основания города. За все это время он не получал за свое губернаторство никакого жалованья и неоднократно тратил собственные деньги на нужды столицы. В построенном им огромном дворце он постоянно устраивал дипломатические приемы и многолюдные пиршества, что обходилось в немалые суммы. Расходы эти ему зачастую никак не возмещались, а Петр между тем настаивал, чтобы Меншиков и впредь играл роль гостеприимного хозяина губернаторской резиденции. Случалось Меншикову оплачивать из своего кармана и государственные потребности в разных чрезвычайных ситуациях. В июле 1714 года адмирал Апраксин прислал из Финляндии депешу, в которой сообщал, что войска голодают. Петра в столице не было, и Меншиков потребовал от Сената решительных действий, однако сенаторы не пожелали брать ответственность на себя. Тогда Меншиков вытребовал припасов на 200 000 рублей, оплатил их из собственных средств, погрузил на суда и отправил к Апраксину.

Однако Меншиков был уличен и в таких нарушениях, каким не нашлось оправдания. Его обязали возместить казне 144 788 рублей по одному начету и 202 283 рубля по другому. Впрочем, князь выплатил только часть долга, остальное же, по прошению на имя Петра, было ему прощено.