Пэтти в колледже

— Дальше скрываться было невозможно, — продолжала Пэтти, заговорив на свою любимую тему. — Я отдалась на ее милость и поведала убийственную правду. А что это за мороженое? — спросила она, наклоняясь и тревожно глядя вслед проходившей мимо горничной. — Только не говорите мне, что нам снова дают малиновое!

— Нет, это ванильное. Продолжай, Пэтти.

— Ладно, на чем я остановилась?

— Ты только что рассказала ей правду.

— Ах, да. Она сказала, что всегда хотела встретиться с девочками из колледжа в неформальной обстановке и узнать их такими, какие они есть на самом деле, и она очень рада представившейся возможности. И вот я сидела, похожая на калейдоскоп, и чувствовала себя дурой, а она ни капельки не сомневалась, что я в точности такая, какая есть. Лестно, не так ли? В этот момент объявили о начале ужина, и она пригласила меня остаться, по сути, настояла на том, чтобы я компенсировала визит, пропущенный во время моей болезни в лазарете. — Улыбаясь своим воспоминаниям, Пэтти оглядела сидевших за столом.

— Что ты ответила? Ты отказалась? — спросила Люсиль.

— Нет, я согласилась и по-прежнему сижу там и ем pâté de foie gras.[12]

— Нет, Пэтти, честно, что ты сказала?

— Видите ли, — отвечала Пэтти, — я сказала ей, что сегодня в колледже проводится вечеринка с мороженым и что я, якобы, ужасно не хочу ее пропускать; но завтра будет вечеринка с бараниной, которую я вовсе не прочь пропустить. Поэтому, если она позволит перенести приглашение на завтра, то я с удовольствием его приму.

— Пэтти, — с ужасом вскричала Люсиль, — ты этого не говорила!

— Это же легкий «местный колорит», Люсиль, — рассмеялась Присцилла.

— Но, — возразила Люсиль, — мы ведь обещали больше не играть в «местный колорит».

— Разве ты не усвоила, — заметила Присцилла, — что Пэтти скорее проживет без еды, чем без «местного колорита».

— Не переживайте, — добродушно сказала Пэтти, — сейчас вы можете мне не верить, но завтра вечером, когда я надену шикарный наряд и мы с Прекси будем обмениваться историями и поедать салат из омаров, а вы здесь будете есть баранину, тогда, быть может, вы пожалеете.

XIII. Гром запредельный

— Обожаю запах пудры, — сказала Пэтти.

— Какой именно: пороха или разрыхлителя?[13]

Поскольку в данный момент Пэтти зарылась носом в коробку с пудрой, она не сочла нужным ответить.

— Это напоминает мне юность, — продолжила она. — Лучшие моменты в моей жизни были связаны с пудрой и румянами: праздники в честь дня рождения Вашингтона, представления менестрелей, маскарады, пьесы, поставленные в средней школе, и даже живая картина в «Матушке Гусыне», где я была…

Воспоминания Пэтти были прерваны Джорджи, которая тревожно расхаживала вдоль кулис. — Странно, что не все актеры в сборе. Я велела им прийти пораньше, чтобы мы могли их загримировать и не спешить в последнюю минуту.

— О, у нас довольно времени, — проговорила Пэтти расслабленно. — Еще нет и семи, и если они собираются одеваться в своих комнатах, то здесь не займет много времени загримировать их и надеть парики. Видишь ли, актеров у нас сравнительно немного. Вот в вечер проведения Нарядной церемонии, когда нам пришлось гримировать три полноценных балета при наличии всего одной коробочки грима, нам пришлось побегать. Мне казалось, что я не дождусь момента, когда опустится занавес. Ты помнишь кольчугу, которую мы сделали для Бонни Коннот из проволочных тряпочек для мытья посуды? Для этой цели потребовалось шестьдесят три тряпочки, и в магазине полезных мелочей жутко сомневались, давать ли их нам в краткосрочную аренду; а потом, уделяя этой штуке в течение трех дней каждую свободную секунду, мы обнаружили в последний момент, что забыли оставить отверстие, достаточно большое, чтобы она могла пролезть вовнутрь, и…

— О, Пэтти, помолчи же, — нервно сказала Джорджи, — когда ты все время говоришь, я не помню, что я должна делать.

Можно простить некоторую несдержанность импресарио, чья репутация поставлена под удар накануне выхода новой пьесы. Пэтти только пожала плечами и через служебный вход спустилась в полуосвещенный зал, где обнаружила, что по центральному проходу с очевидной бесцельностью прогуливается Кэти Фэйр.

— Привет, Кэти, — позвала Пэтти, — что ты здесь делаешь?

— Я старший капельдинер и хотела проверить, не перепутали ли опять номера эти глупые второкурсницы.

— По-моему, стулья располагаются несколько тесно друг от друга, — сказала Пэтти, усаживаясь и протискивая колени.

— Да, я знаю, но по-другому восемьсот человек в этот зал не втиснешь. Как только они рассядутся, им придется сидеть смирно, вот и все. А сама-то ты что здесь делаешь? — продолжила она. — Я не знала, что ты член комитета. Или ты просто помогаешь Джорджи?

— Я играю в пьесе, — отвечала Пэтти.

— О, неужели? Я видела сегодняшнюю программку, но забыла, что в ней. Я часто удивляюсь, почему ты не участвуешь ни в одной студенческой пьесе.