Петух в вине

– Вы уж не обессудьте, уважаемые читатели, если в моих кухонных описаниях что-то было не так, как следовало бы. Приношу свои извинения, но при этом примите все же во внимание, что я ведь тоже не только кулинар-любитель, но еще и кадровый дипломат, много лет тому назад ставший послом. Возможно даже, что и не таким уж плохим – в противном случае вряд ли указом Президента России мне было бы присвоено почетное звание Заслуженного работника дипломатической службы Российской Федерации. Боюсь, что на кулинарном поприще мне такого признания едва ли удастся добиться.

Ну, а само по себе увлечение кулинарией, что ни говори, дело, на мой взгляд, все-таки весьма увлекательное и вместе с тем полезное. Я был бы весьма рад, если бы мой скромный опыт в этой области кому-нибудь пригодился. Уверен, что и без моих воспоминаний число мужчин, взявшихся в часы досуга за кастрюли и сковородки, будет неуклонно расти. Ну, а если кто-то из них, вдохновившись моим примером, уже в первый свободный уик-энд отважится надеть фартук и пройти на кухню, чтобы расслабиться от повседневных забот, я буду счастлив вдвойне.

Нам юмор строить и жить помогает… (Нечто вроде послесловия)

Вообще-то, откровенно говоря, никаких таких послесловий или эпилогов – не роман, чай, создаю – я сначала и вовсе писать не собирался. И все же, когда я завершил оный свой опус и впервые сам перечитал подряд все его главы, то почему-то непроизвольно вспомнил один афоризм, авторство которого приписывается Блезу Паскалю. Выглядит он следующим образом: «Только в конце работы становится ясно, с чего надо было ее начинать». Полностью соглашаясь с высказыванием великого французского мыслителя, ученого и философа, я бы даже позволил себе несколько дополнить его: не только с «чего начинать», но и как продолжить и чем завершить.

Нет, ни от чего написанного я не отказываюсь: поведал о тех эпизодах, которые мне представляются интересными, рассказал о тех блюдах и рецептах их изготовления, которые мне нравятся, а как уж это получилось – не мне судить. Смущают меня, однако, некоторые другие аспекты моих воспоминаний – а не усугубят ли они иногда и так встречающееся превратное представление о работе и жизни дипломатов в целом? Все ведь у меня получилось так гладко да «курчаво»: либо о еде да напитках, либо о каких-то курьезных историях – профессионального «леса» за этими байками-«деревьями» явно не увидишь.

Я, правда, сразу оговорился, что в мои планы не входило описание никаких политических проблем, и старался строго следовать этому самоограничению. И все же легкие сомнения у меня остаются: возможно, что о повседневной, рутинной стороне нашей работы стоило бы сказать и чуть больше. А то, бывает, взглянешь ненароком на какой-то телесериал (я их почти не смотрю, но все же изредка случается), где фигурируют некие наши посольства или консульства, и диву даешься: где же это авторы сумели отыскать как прототипы подобных типажей, так и отдельные детали их «дипломатической» деятельности? Чтобы никого не обижать, конкретных примеров из недавно увиденного приводить не буду, а возьму другой, еще более незамысловатый.

Я являюсь завзятым «кроссвордистом» с многолетним стажем – само по себе, не буду отрицать, разгадывание кроссвордов особо интеллектуальным занятием не назовешь, но, как утверждают, оно представляет собой неплохую тренировку для памяти, что меня и утешает. Так вот, почему-то очень часто в них встречается простенькое слово из четырех букв, к которому почти всегда дается следующее категорическое определение – дипломатический демарш или форма дипломатического протеста. Как выяснилось, под этим «грозным» или «суровым» понятием скрывается просто-напросто обычная для нашего брата нота.

За десятилетия службы на внешнеполитическом поприще всяческих нот через мои руки прошла не одна тысяча: в молодые годы я их сам составлял, а в зрелые, став «начальником», в основном визировал уже готовые, хотя иногда и подправить молодежь приходилось.