Певчие Ада

Издавна на Руси особым спросом пользовались ярчуки — собаки, чуявшие «нечистую силу». Многие владельцы собак отмечают, что иногда, безо всякой видимой причины животные вдруг проявляют признаки живейшего беспокойства — рычат на пустое место, лают, рвутся прочь. Ярчуки же обладают этой способностью в гораздо более выраженной форме. Обученные надлежащим образом, они способны издали обнаруживать «плохие места», на которых и дом строить нехорошо, будут в том доме беды и невзгоды, и огород разводить не стоит — уродится совершенная дрянь. Также считалось, что ярчуки распознают ведьм и колдунов, другими словами лиц, наделенных необычайными способностями. Ярчук — не порода, ярчуки встречаются и среди охотничьих собак, и среди овчарок, и среди безродных псов. Признак, по которому можно отличить ярчука — наличие дополнительного, прибылого пальца.

Отобрав несколько собак, попадавших под описание, доктор Курлищев попытался выяснить, не обладают ли ярчуки зрением в инфракрасном диапазоне. Вызывая у собак условный рефлекс сначала на вспышку видимого света, он добился схожей реакции и при применении инфракрасных лучей, следовательно, собаки действительно обладают способностью воспринимать инфракрасные лучи.

Об этом он написал статью и послал в «Вестник офтальмологии», но рецензент авторитетного медицинского журнала высмеял ашхабадского доктора. И неведомые «подземные медузки», и собаки-ярчуки, рычащие на ведьм были подвернуты жесточайшей критике, как поповско-религиозные идеалистические бредни, не имеющие ничего общего с передовой советской наукой.

Зная, чем может обернуться обвинение в «идеалистических бреднях» и будучи одиноким человеком пенсионного возраста, доктор Курлищев оставил Ашхабад и переехал в Россию, в поселок Рамонь, где купил маленький домик и зажил тихой, неприметной жизнью пенсионера: разводил кур, сажал картошку и гулял по лесу со щенком, собирая лечебные травы. Но идея о существах, видимых лишь в инфракрасном диапазоне, не оставляла его.

Случайность или нет, но в Рамони жил и некто Фадеев, фотограф местного ателье. Дядя Фадеева, еще в двадцатые годы работал над созданием фотоматериалов, чувствительных к инфракрасным лучам, и добился определенных успехов. Обратясь однажды частным образом к доктору Курлищеву за консультацией по поводу созревающей катаракты, Фадеев невзначай упомянул о дядиных опытах. В семейных бумагах Фадеева хранились рецепты фотоэмульсии, и, будучи энтузиастом, фотограф согласился попробовать воссоздать ее.

Теперь доктор Курлищев искал объективное подтверждение своей теории: если существуют «инфракрасные медузки» или иные существа, то их можно сфотографировать! А даст знать о присутствии «медузок» собака, спаниель Трезор, который обещал стать отменным ярчуком.

Одна беда — вернее, счастье: Воронежская область, располагаясь на среднерусской платформе, не является тектонически-активной.

Доктор, однако, искал и другие места, места, пользующиеся у старожилов «нехорошей» славой. Пес порой молчал, но иногда заливался злобным, тревожным лаем, и тогда доктор доставал фотокамеру «Москва» и снимал невидимый объект. Обрабатывал пластины Фадеев. На пластинах порой появлялись причудливые пятна. Но являлось это следствием некачественной эмульсии, или же неведомые существа оставляли свой след, сказать наверное было сложно.

Три года, с пятидесятого по пятьдесят второй, доктор Курлищев проводил несколько месяцев на Хопре, близ деревни Провальная, где, по поверьям деревенских обывателей, в изобилии водилась нечистая сила.

И там ему удалось запечатлеть именно «медузок»!

Отправляясь в мае пятьдесят третьего года на Хопер он обещал Фадееву осенью вернуться с бесспорными доказательствами того, что, помимо обыкновенной, белковой жизни на земле существует и иная жизнь, возможно, электромагнитного характера.

Но обещания своего доктор Курлищев не выполнил.

Он исчез. Решили, что он стал жертвой бандитов, которых летом пятьдесят третьего было предостаточно. Но в Провальной до сих пор рассказывают о докторе, которого его унесла в подземные лабиринты «нечистая сила»...

Каменные медузы

В начале восьмидесятых годов прошлого века назад один из воронежских заводов получил специальный заказ — изготовить камеры для высокотемпературного тестирования различных образцов покрытий космических аппаратов многоразового пользования.

Работу выполнили в срок и начали готовить к сдаче приемной комиссии. Для этого требовалось испытать камеры в самых различных режимах. Поскольку обещанные образцы запаздывали, возникла проблема — что, собственно, нагревать?

Один из сотрудников КБ завода вспомнил с отчаяния, что под Воронежем, в селе Костенки видел каменные глыбы, и предложил в качестве испытуемого материала их и использовать — камеры должны были отработать определенное время («наработка на отказ»), и потому особого значения, что именно будет раскаляться внутри, не было.