Певцы Родины

Каждое утро, рано-рано, в любую погоду он появлялся у их стоянки, брал

извозчика и ехал в Лувр. Судя по большому альбому, который носил под мышкой,

это был художник. Пассажир был добр, весел, хорошо платил.

Художнику легко работалось в Париже. Здесь он вспоминал свою юность,

бродил по музеям, заб.ывая о портретной заказной кабале, копировал, рисовал.

Много энергии, времени, сил отдал Серов созданию эскиза театрального

занавеса для постановки "Шехерезады" русской балетной труппой Дягилева. В

нем он продолжает поиски новых, оригинальных декоративных решений. Тогда же

им написан портрет танцовщицы Иды Рубинштейн.

Художник непрестанно рисует с натуры. Для этого он ежедневно посещает

студию Коларосси. Там в основном рисовала молодежь. Серов часто был

недоволен своими работами, выдирал листы из альбома и выбрасывал их. Кто-то

сказал ему: "Вы бросаете кредитные билеты".

"Ну, какая я знаменитость! - ответил Серов. - Знаете, есть такой

табак - "выше среднего". Вот я такой табак, не больше".

Валентин Серов был прогрессивно настроенным человеком, ненавидевшим

пошлость, несправедливость, насилие. Его угнетала обязанность первого

портретиста России - принимать заказы царского двора.

Еще в 1900 году, когда Серов заканчивал писать портрет Николая II,

произошел такой случай. В зал дворца вошла царица. Она взглянула на портрет,

взяла сухую кисть из ящика с красками и указала пораженному художнику: "Тут

слишком хорошо, здесь надо поднять, здесь опустить".

Кровь ударила в голову Серову, но взял из ящика палитру и, протянув ее

царице, сказал: "Так вы, ваше величество, лучше уж сами пишите... а я больше

слуга покорный..."

События 1905 года глубоко потрясли Серова.

"Даже его милый характер изменился круто, - вспоминает Репин, - он стал

угрюм, резок, вспыльчив и нетерпим; особенно удивили всех его крайние

политические убеждения, проявившиеся у него как-то вдруг. С ним потом этого

вопроса избегали касаться".

Серов выходит из Академии художеств, навсегда отказывается выполнять

заказы царского двора. На телеграмму с просьбой написать портрет царя

отвечает короткой телеграммой: "В этом доме я больше не работаю".

...Осенью 1911 года Серов приехал отдохнуть в До-мотканово. Русское

раздолье радовало глаз, веселило душу. Художник бродил по дорогим сердцу

аллеям старого парка, подолгу сидел там.

Погожие, теплые дни, осенний воздух развеяли хандру. Серов был на

редкость весел и добр. Он забыл о болезни сердца, омрачавшей его жизнь в

последние годы.

Как-то молодежь усадьбы затеяла игру в городки в старой липовой аллее.

Валентин Александрович решил тряхнуть стариной. Он ловким ударом разбил один

"город", другой. Но внезапно, почувствовав боль в сердце, бросил биту...

В ноябре Игорь Грабарь решил показать Серову новую экспозицию его работ

в Третьяковской галерее. Вот что он пишет об этом памятном дне:

"Я никогда не забуду... как мы стояли с ним перед этим портретом -

"Девушка, освещенная солнцем". Он долго стоял перед ней, пристально ее

рассматривая и не говоря ни слова. Потом махнул рукой и сказал не столько

мне, сколько в пространство: "Написал вот эту вещь, а потом всю жизнь,

сколько ни пыжился, ничего уж не вышло: тут весь выдохся".

Почти четверть века отделяло этот ноябрьский день от жаркого июньского

дня, когда молодой художник писал Машу. На Серова глядела с портрета его

юность, юность, ставшая вечной.

Андрей Рябушкин

Зa окном черным частоколом стоят ели. Брезжит рассвет. Алые лучи зари

пробивают туман, и лес оживает. Вот на опушку выбегает девушка-березка,

молоденькая, вся в красном, за ней другая - в золоте, а через мгновение они

уже ведут нескончаемый хоровод с подругами. Рассвело, тумана как не бывало.

Березы стоят белые-белые, как мрамор, их вершины то в багряном, то в

червонном уборе. Колоннада белоснежных стволов с золотым куполом: русский

Парфенон! Как прекрасен он на фоне бледной лазури осеннего неба, по которому

чередой бегут облака!

Великий в своей царственной простоте колорит "Троицы" Рублева. Белое,

золотое, голубое... Древние белокаменные златоглавые храмы Московского

Кремля, Новгорода, Пскова - как все это сливается с картиной родной природы,

такой близкой сердцу каждого из нас.

Русская природа. Какой неиссякаемый родник для истинного художника! Но

эта россыпь драгоценных самоцветов запрятана в сказочный ларец, и только

немногим посвященным даны ключи к нему...

"1875 г. Августа 16 дано сие Тамбовской губернии Борисоглебского уезда

из Борисоглебского волостного правления мальчику села Станичной слободы

Андрею Петрову Рябушкину в том, что он уволен для поступления в воспитанники

какого-либо художественного заведения, где только может быть принят к

изучению художественному искусству... Рожден от государственного крестьянина

Петра Васильева и жены его Пелагеи Ивановой Рябушкиных 17 октября 1861 года.

Родителей его в живых нет..."

В Московском училище живописи, ваяния и зодчества, куда поступил юный