[email protected] (ФАНТОМ - ЛЮБОВЬ)

Филипп схватил книгу двумя руками и стал жадно перелистывать страницу за страницей, тихо приговаривая про себя: «Откуда у неё эта книга? Неужели… Почему она ничего не сказала…»

— А что она должна была сказать? — рука капитана легла на раскрытую страницу книги. — Ты пойми, Филипп, это совсем не игрушки. Как тебе это ни покажется странным, но мы занимаемся многими вопросами, которые в газетах принято называть «аномальными явлениями». В своих письмах к тебе Лариса ясно пишет, что ей угрожает опасность! О какой опасности идет речь?

— Я не знаю! — привстал Филипп. — Дайте мне письма, и я попытаюсь понять, что с ней произошло!

— Вот и хорошо, — голос Сергея Николаевича звенел от радости, — я же говорил тебе, что нам предстоит во многом разобраться вместе.

Рука капитана внесла в кадр чистый лист бумаги и ручку, а голос продолжал начатую тему:

— Сейчас тебе нужно написать всего несколько фраз. Мол я, Филипп Могильный, готов помогать своему государству в борьбе с внешними и внутренними врагами… Чистая формальность, как ты понимаешь…

— Хорошо, — как-то странно взглянул в камеру Филипп, — именно эту фразу я и напишу.

Он быстро набросал на бумаге оговоренный текст и протянул бумажку человеку за кадром.

— Ты забыл расписаться, — вернулась бумажка на стол.

— Расписываться кровью? — криво усмехнулся Филипп и поставил свою подпись под документом.

— Чернила — это голубая кровь коммунизма! — сдернул лист со стола капитан и добавил. — Не думай, что написав слова «своему государству», ты сделал из меня дурака. Я уверен, что ты останешься здесь, в этой стране. Ты сам сделаешь этот шаг — в противном случае, ты никогда не сможешь получить доступ к секретным документам…

— Дайте мне письма! — сжал губы Филипп. — Это же подло — отнимать у меня единственное, что от нее осталось!

Экран компьютера неожиданно погас, и Филимон невольно потянулся к киборду:

— Погодите!

— Для начала мы должны с вами договориться о том, что будем вместе разбираться во многих вопросах, — Николай Сергеевич излучал само благодушие, — я, знаете, просто пугаюсь иногда! Скажешь фразу, а она — ну точь в точь, повторяет сказанное столько лет назад!

Он подошел к окну и несколько секунд вглядывался в сумеречные очертания Гончарного Яра.

— Судя по тому, что письма Филлип так и не прочитал, — ваш отец ничего от него не добился, — покачал головой Филимон, — не самое удачное время было выбрано для вербовки.

— Не огорчайте меня, — развернулся к Филимону Николай Сергеевич, — вы же режиссер, психолог! Самое правильное время было выбрано! И какая наживка вкусная — получить письма любимой! — Неожиданно голос его зазвучал резко и жестко. — Да в то время люди ломались еще на пороге КГБ! Просто мальчик упрямый попался, да и случай был особенный. Однако, — он изящно вернулся к нормальному тону и уселся поудобнее у стола, — у нас, я уверен, разговор сложится продуктивнее. У Филиппа еще был какой- то выбор: он потому и держался с таким апломбом, что уже одной ногой был в Америке. Через неделю после этой встречи он, вместе с отцом, прошел интервью в Москве и через полгода уже был в Италии. Ну а затем — Америка! У вас выбора нет. Мир изменился. Нет больше океанов, за которые можно убежать, нет больше стран, в которых разыгрывают шоу, под названием «Демократия». Мир стал прост и ясен. Сильные стали откровенно сильней, слабым — живется значительно сытней: все довольны! Ситуация — под контролем отлаженных государственных аппаратов, в мире царит относительный покой и порядок…

— Так в чем же тогда проблема? — усмехнулся Фил. — Отчего столько внимания моей скромной персоне? На кой черт я вам сдался?

— Вас же просили не поминать нечистого, — усмехнулся в ответ Николай Сергеевич, — у Розенкрейцеров это не принято. А у вас есть реальный шанс войти в их круг…

— Ага, — пристукнул пальцем по столу Филимон. — Значит вас беспокоит конкурирующая фирма! А вы говорите: «Нет выбора».

— Фирма, абсолютно точно, беспокоит, — невозмутимо согласился Николай Сергеевич, — но посудите сами — вам то из чего выбирать? Давайте рассмотрим все варианты, и если вы найдете приемлемый для себя путь, то даю вам слово офицера.

— Common! — непроизвольно вырвалось у Филимона.

— О'кау! — легко перешел на английский Николай Сергеевич, — I give you the word of a real man, I won't get in your way!

— А как же профессиональный долг? — вернулся к русскому языку Филимон.

— Фил, оставьте мне право быть азартным человеком! — прищелкнул пальцами Николай Сергеевич. — Из-за вашего прапрадеда мой пращур так и остался капитаном! У меня личные счеты с вашим генетическим деревом!

— Может быть, вам лучше меня на дуэль вызвать? — уколол Николая Сергеевича Филимон.

— Ну, мне только еще такой романтики не хватало! — рассмеялся Николай Сергеевич. — Вы прилично стреляете, а на шпагах — и вовсе шансов мне не оставите, — я ведь ваши спектакли регулярно посещал! Нет, дорогой мой, если бы вы не представляли интереса как лицо, наделенное особыми способностями, то поверьте мне — вас бы ударили по голове чуть сильнее в тот вечер…