Пьяная утка

Я устало потерла лоб, пытаясь собраться с мыслями. Хотелось кричать, что все еще его люблю. Что хочу попробовать начать сначала. Что… Но я молчала, покачивая в руках стакан. Он снова сел рядом, и я с трудом подавила желание придвинуться ближе, невольно переведя взгляд на его руки. Прижаться бы к ним щекой, закрыв глаза, и услышать мягкое: «Теперь все будет хорошо».

— Я… — я прокашлялась, прочищая внезапно пересохшее горло. — Я скучаю по тебе. Очень.

Он вздохнул, накрыл ладонью мою ладонь, лежащую на диване, и осторожно сжал. Глаза невольно закрылись. Сейчас я чувствовала только, как горячее тепло от его руки разливается по телу, касаясь бешено стучащего сердца. Повернула ладонь, переплетая наши пальцы, и медленно открыла глаза.

Он был близко, ближе, чем казалось ранее. Или это я подалась вперед, сама этого не заметив? Его губы, сухие и мягкие, родные, изученные до крохотной трещинки, коснулись моих, заставляя открыться. Стакан в другой руке мелко задрожал, и я слепо потянулась к тумбочке, со стуком поставила его и тут же нырнула в его волосы освободившейся рукой. Он промычал что-то нечленораздельное, поставил свой стакан на пол и притянул меня к себе, жадно, торопливо целуя.

И снова диван, обрывки мыслей, шорох одежды. Все это когда-то было, было, было — стучало в голове, пока я путалась в пуговицах на его рубашке, целуя каждый открывавшийся мне дюйм кожи. Никакого раскаяния, все правильно, все так, как и должно быть. Я скучала по нему, невероятно скучала, и тело радостно откликалось на забытые касания, реагируя на каждое движение яркой вспышкой. Я задыхалась под ним, содрогаясь от нового оргазма снова и снова, чувствуя, что еще немного, и сердце разорвется от счастья и наслаждения. Не от секса, а от того, что это был Том. Мой Том.

Хотелось лежать так вечно. И это тоже когда-то было. Только тогда, в самом начале, я просто наслаждалась ярким началом короткого романа. А сейчас, с каждой минутой, все больше охватывало чувство конца. Логичного и неотвратимого. Спокойное понимание того, что на этом пора ставить точку.

Том поднялся, осторожно убирая мою руку, и подошел к окну, выходящему с сад. Потом оглянулся, взял со стола незамеченную мной ранее пачку и достал сигарету. Подержал в руках, с сожалением отложил.

— Ты стал курить? — Я села, глядя на его силуэт в окне.

— Да вот, как-то… Жаль, здесь нельзя. — Не оборачиваясь, он взмахнул рукой. Я медленно подошла.

Он тоже это чувствовал. Иначе не молчал бы так тяжело и обреченно. Слова были ни к чему, когда и так все ясно.

— Ты уезжаешь завтра? — не отрывая глаз от сада, спросила я.

— Да. — Он покосился на меня, потом снова отвернулся к окну.

Я обняла его со спины, привычно утыкаясь носом в ямку между лопатками. Том накрыл мои руки своими. Где-то внизу проехала машина, раздался чей-то громкий смех.

— Так не хочется уходить, — прошептала я в его спину.

— Так не уходи.

— Ты же знаешь, что надо.

— Кому? — выдохнул он.

— Нам обоим. — Я крепче прижалась к нему, закрыла глаза, жалея, что нельзя надышаться им впрок. На всю оставшуюся жизнь. Нет, он был уже не мой. Еще не чужой, но уже невообразимо далекий. А у меня уже была другая жизнь. Без него. И это больше не пугало.

— Останься хотя бы до утра, — попросил он. Я кивнула. Зачем спешить? Последние несколько часов вместе, как красивый росчерк в конце романа.

Мы долго стояли в дверях, обнявшись. За окном серело, и в бледном свете его лицо едва угадывалось.

— Я никогда тебя не забуду. — Я улыбнулась. По-настоящему, искренне. Он улыбнулся в ответ, легонько подул на мои волосы.

— Просто будь счастлива.

— И ты. Ты тоже.

— Буду.

Руки опустились, в последний раз скользнув по телу. Последняя улыбка и ободряющий кивок: «Все будет хорошо, не волнуйся!» Внизу уже ждал кэб, на ресепшене дежурил новый администратор. В голове было легко и пусто. Только где-то в глубине сознания начинало скрести раскаяние по отношению к Бену. Я не вспоминала о нем всю ночь, а сейчас все сильнее охватывало чувство вины. Рассказать? Облегчить свою совесть. А потом? Кому от этого станет лучше? Или легче? Эгоистично вывалить на него все и радоваться, что призналась? Да и в чем было признаваться? Это был конец. Теперь можно идти дальше. Не оглядываясь назад. Нет, не буду ничего говорить. Сколько тайн хранится у каждого, что ж теперь всем подряд делиться?

Кэб затормозил у дома, я вышла и замерла, чувствуя, как ухнуло что-то в животе, свернувшись в тугой комок. Бен сидел на пороге, глядя на меня глазами смертельно уставшего человека. Медленно, на негнущихся ногах я подошла к нему, останавливаясь в паре шагов. Какие искать оправдания? Что вообще говорить? Он стоял на ступеньке и смотрел сверху вниз, лихорадочно скользя взглядом по моему лицу. Под глазами темнели круги — он что, всю ночь здесь просидел?

— Зайдешь?

— А стоит? — Он вздохнул, посмотрел на удаляющуюся машину. — Ты разве не за вещами приехала?

— За какими? — недоуменно уточнила я.