Пьяная утка

— Я зайду утром. — Бен погладил меня по голове, легко поцеловал, покачал головой. — Лечись, если завтра будет так же или хуже, за твое лечение возьмусь я.

— Все будет в порядке, — кивнула я. — Не волнуйся, обычная простуда.

Уже в кэбе, бездумно глядя на проплывающие за окном дома, я крепко зажмурилась, до ярко-красных пятен перед глазами, и тяжело вздохнула. Зачем я это делаю? О чем вообще думаю, если еще могу думать вообще? Быстро наклонившись к водителю, я назвала адрес, откидываясь на сидение и переводя дух. Сердце билось где-то в горле, будто только что пробежала марафон. Сжав влажные ледяные руки на коленях, я повторяла, что поступаю правильно, что надо расставить все точки, чтобы знать, твердо знать, что тогда все было правильно.

Небольшое двухэтажное здание, скрытое высокими дубами, приветливо светилось, приглашая отлично провести время. Машина зашуршала шинами по гравию и остановилась. А я все сидела, боясь выходить, бездумно сжимая и разжимая ладони.

— Приехали, мэм. — Водитель покосился на меня через зеркало. Спохватившись, я протянула деньги и вышла, нерешительно замирая у входа. Посмотрела наверх, пытаясь угадать, какое из светящихся окон — Тома. А если его нет? Что тогда? Эта мысль вдруг наполнила таким спокойствием, что от облегчения подкосились ноги. Действительно, что я переживаю? Будто он сидит и ждет, когда я приду! Я просто постучу в дверь, никто не откроет, и можно будет вернуться домой, уверяя себя, что сделала все, что могла. Воодушевившись, я собралась с духом и зашла в холл, высматривая ресепшн.

— Скажите, в вашем отеле остановился мой друг, Уильям Николс. Вы не могли бы с ним связаться и сказать, что его ждет Дженнифер Уиллоу?

Почему-то я была уверена, что он не будет называть свое имя.

— У нас таких нет, — вежливо ответила администратор, взглянув на экран. Сглотнув, я спросила тише:

— А Томас Хиддлстон?

Взгляд девушки из доброжелательного моментально стал колючим. Видно, ей были даны неоднозначные инструкции по поводу возможных происков фанаток.

— Мистера Хиддлстона сейчас нет.

— Ясно. — Разочарованно вздохнув, я постаралась не обращать внимания на понимающий и слегка насмешливый взгляд администратора. Конечно, примчалась среди ночи, надеясь на встречу с кумиром. Лет немало, а все туда же…

— Дженни? — радость в голосе мягко коснулась напряженных нервов. Я обернулась. — Я ждал, что ты приедешь, — тихо сказал он, беря меня под локоть и отводя в сторону от любопытных ушей.

— Ждал? — растерянно уточнила я.

— Пойдем. — Он увлек меня к лестнице, и я послушно последовала за ним, воровато оглядываясь, будто весь холл, пустой за исключением трех человек в креслах, наблюдает за нами. Но никому не было никакого дела до пары, идущей к номеру. Тихо щелкнул замок, зажглась лампа. Я нерешительно замерла на пороге, оглядывая небольшой уютный номер.

— Выпьешь? — Том подошел к бару, доставая два стакана и бутылку. Я молча кивнула и прошла к дивану, в нерешительности застыв перед ним. Том протянул стакан, садясь, и я опустилась рядом, делая крохотный глоток. В голове было пусто. Все слова, что были заготовлены по дороге, выветрились. Осталось только чувство счастья, чистого и незамутненного, такого, что я не чувствовала никогда и ни с кем. Просто малодушно наслаждалась моментом, растягивая эти минуты.

— Когда ты ушла, — начал медленно Том, — я поначалу не верил, что все кончено. Все надеялся, что ты вернешься. Ждал.

— И не звонил, — вырывалось у меня. Не хотелось его осуждать или ворошить старые обиды. Но если было плохо, почему молчал?

— Если честно, поначалу я был слишком зол на тебя. — Том невесело улыбнулся. — Даже не представляешь, насколько.

— Представляю, — тихо откликнулась. Тогда я сама себя ненавидела, что уж говорить о нем?

— А потом… Стало тихо. — Он сделал глоток, задумчиво поболтал виски в стакане. — Без тебя стало так тихо и пусто, что… — Том пожевал губы, словно искал подходящее слово. — Мне было плохо без тебя, Дженни.

— Дальше так не могло продолжаться. — Почему эти правильные слова давались так тяжело? Почему вообще говорить об этом было тяжело? Я же за этим сюда приехала — услышать, что он страдал. Может, что он сожалеет. Но с каждым сказанным им словом чувство вины захлестывало все сильнее. Вины за то, что разрушила.

— Я тоже так себя успокаивал. — Том криво усмехнулся и залпом осушил стакан. — И ведь это правда. Наша жизнь стала невыносимой, ты же не станешь этого отрицать?

— Нет. — Я опустила голову, изучая содержимое своего стакана. По светло-ореховой жидкости плыли маслянистые разводы — лед смешивался с виски. — Я могла бы сказать, что не знаю, почему так себя вела. Но ведь это не так. Знаю, прекрасно понимаю, и не могу себя за это не винить.

— Не стоит. — Том поднялся, подошел к бару, наполняя свой стакан. — Мы оба хороши. Я все надеялся, что станет лучше. Как было сначала. Закрывал глаза на твои срывы, каждый раз говорил себе, что этот уж точно будет последним.