Пьяная утка

Мы помолчали. По телевизору начались титры — новый фильм. Как-то сам по себе завязался новый разговор, и мы обсудили всех родственников и друзей, а я пожаловалась на Летти и Ирэн с Алексом. На экране Хью Грант робко пытался заговорить с Джулией Робертс, и я, смеясь, рассказала, как купила платье точь-в-точь из «Красотки». Не знаю, было ли это на самом деле интересно Бену, но выглядел он заинтересованно.

— Ты отличный собеседник! — Я улыбнулась, и Бен улыбнулся в ответ. — Так много слушаешь и почти все время молчишь!

— Просто ты ничего не спрашиваешь, — хмыкнул он.

— Хочешь, спрошу? — Я наклонилась к нему, разглядывая внимательно, будто видела впервые. — У тебя такие глаза яркие. — Слегка покачнувшись, я едва успела опереться на руку, пьяно хихикнув, и продолжила: — Почему ты один? Я имею в виду, где миссис Стэпфолд?

— Ушла, — беспечно пожал плечами Бен, разливая остатки скотча по стаканам. — Сказала, я слишком ску-учный.

Он протянул последнее слово, копируя чужую интонацию. Я расхохоталась. Он подхватил, и несколько секунд мы просто смеялись, сами не зная, над чем.

— Я тоже считаю, что ты ску-учный! — сложив губы в трубочку, пропела я. — Точнее, считала, — поспешила заверить Бена, поймав обиженный взгляд. — Ладно, ты очень веселый, правда.

— После бутылки скотча это особенно заметно, — скептично заявил Бен и, не удержавшись, фыркнул.

— У тебя очень веселый скотч. — Я серьезно кивнула и с сожалением вздохнула. — Жаль, что закончился.

— Ты слишком плохого обо мне мнения! — возмущенно воскликнул Бен, попытался резко вскочить, но не смог и сел обратно.

— Тяжело? — сочувствующе поинтересовалась я. — А я говорила — пол жесткий.

— Уговорила, разрешаю пересесть на диван, — покровительственно заявил Бен, поднимаясь со второй попытки. Я не заставила себя долго упрашивать, поспешно забравшись на диван и подобрав ноги. Не удержавшись, показала Бену язык и хмыкнула, когда он закатил глаза. И впрямь зануда.

— Слушай, а у тебя совершенно случайно нет пяти тысяч фунтов? — спросила я через двадцать минут, задумчиво разглядывая потолок. Диван оказался слишком удобным, чтобы сидеть на нем ровно. Поэтому очень скоро мы развалились на нем, прихлебывая из стаканов. Бен поперхнулся, уставившись на меня поверх стекла.

— Кажется, у меня вот-вот отберут лицензию, — беспечно сказала я, поболтав стаканом в воздухе. — А еще мой повар разворотила всю кухню… — и тонко вздохнула: — Теперь вот надо чинить, а мне нечем.

— Это большая сумма, — осторожно ответил Бен. Потом хмыкнул и пожал плечами: — Я займу.

— Серьезно? — на миг я даже протрезвела. — Но я не скоро смогу тебе отдать.

— Будешь отдавать частями. — Бен вдруг загорелся непременно занять мне денег.

— Ну да, и попаду в вечное рабство, — скептично хмыкнула я, чувствуя, как расплывается улыбка на лице. Это было настолько невероятно, что просто не верилось.

— Может быть, — многозначительно повел бровями Бен, тонко улыбнувшись. Я вздрогнула, почувствовав, как что-то шевельнулось в животе. Совершенно не к месту.

— Ладно, посмотрим, как ты заговоришь завтра, когда пройдет приступ немыслимой щедрости, — неловко проворчала, протянув опустевший стакан.

Это случилось внезапно, но я вдруг заметила Бена. Не Стэпфолда, извечного соперника, не Бена, ставшего почти другом, а мужчину, что сидел слишком близко, почти задевая плечом мое плечо. Почему я раньше не замечала, что он очень даже привлекательный мужчина с яркой, запоминающейся внешностью?

Словно чувствуя ту же неловкость, Бен молчал, не сводя пристального взгляда. Я нервно хихикнула, пытаясь избавиться от напряжения, и помахала стаканом в воздухе. Очнувшись, Бен нервно дернул уголком губ, слишком поспешно выхватывая его из моих рук, касаясь пальцев, и тут же одернул руку, словно обжегся. Натужно улыбнувшись, я отобрала полный стакан, сделала слишком большой глоток и закашлялась. Надо было уезжать. Причем как можно скорее, пока последние остатки разума не растворились вместе со льдом в стакане.

— Мне уже пора, — прошептала я, отводя глаза.

— Может, останешься? — еле слышно выдохнул Бен. Я упрямо покачала головой, чувствуя, что его становится слишком много, слишком близко, слишком горячо. Хотелось позволить себе это, позволить забыться, упасть в вязкую темноту, что разрасталась внутри, тяжело и сладко пульсируя внизу живота. Не хотелось думать, что это неправильно, абсолютно, совершенно, невероятно неправильно. Я боялась поднять на него глаза, увидеть в них то же, что сейчас кричало во мне каждой клеточкой. Но не удержалась. Подняла взгляд, замирая, теряясь в напряженной голубизне, выжидающей, предлагающей. Темнеющей на глазах.

В голове успела промелькнуть мысль, что терять все равно нечего, но за нее уже некому было цепляться. Мы потянулись друг к другу одновременно, запуская руки в волосы, притягивая, впиваясь в губы. Жадно, задыхаясь, спеша распробовать. Словно что-то подгоняло, стучало в голове: «Быстрее!» Будто промедление могло заставить одуматься, остановиться.