Пьянея звуком голоса, похожего на твой…

― Я очень, очень рада, что познакомилась с тобой… Надеюсь, мы будем друзьями.

В эту ночь он впервые не уснул до рассвета.

Кабулов мог вспомнить почти каждый день из тех двух давно прошедших лет, потому что все они были связаны с ней, со Светланой.

Сейчас, в самолете, где вокруг него дремали утомленные жарким днем люди, память Даврона Кабуловича, словно в фильме, прокручивала день за днем. И все вставало перед глазами так ясно и четко, что порою тот счастливый юноша Даврон казался Кабулову нереальным, вымышленным персонажем и не имел к нему, нынешнему, никакого отношения.

Она понравилась его друзьям. Понравилась и отцу Даврона. Кабул-ака работал шофером в наманганской «Сельхозтехнике» и раз в месяц-полтора приезжал в Ташкент на базу за запчастями. Приезд Кабулова-старшего был праздником не только для Даврона. Человек хлебосольный, щедрый, он всегда привозил корзины фруктов, вяленой дыни, овощей и непременно готовил то огромный казан плова, то затевал во дворе шашлык. За столом его присутствие не сковывало друзей Даврона, наоборот, будущие механики обо всем расспрашивали Кабула-ака, дошедшего на полуторке до самого Берлина. В первый же раз, когда он подвел Светлану к отцу, подыскивая слова, как бы точнее ее представить, она сама вдруг выпалила:

— Светлана, а с Давроном мы дружим,― и так посмотрела на Кабулова-младшего, что отец понимающе улыбнулся, привлек ее к себе и сказал шутливо:

― Яхши, я-то уж боялся, что из-за соседства с Карленом моего сына не замечает ни одна девушка.

И каждый раз, приезжая, он сажал ее за столом рядом с собой, и самое румяное яблоко, самая сочная груша, самая аппетитная косточка из плова, первая палочка шашлыка доставались ей. И, уезжая, он строго наказывал Даврону: «Береги ее, сынок, славная у тебя девушка…»

Они почти не разлучались эти два года, летом вместе работали в стройотряде, а оставшийся месяц отдыхали всей компанией у Джемала дома, в Гаграх. Удивительное лето, с утра до вечера рядом! Море, пальмы, темные звездные ночи, любимая девушка, и все — впервые в жизни.

Вспомнился Кабулову и холодный метельный Актюбинск. На последнем курсе на зимних каникулах он не поехал домой в Наманган, а остался в Ташкенте; задание на дипломный проект требовало работы в республиканской библиотеке, а Светлана обещала писать каждый день, говорила, что живет рядом с вокзалом и будет каждый вечер, как на свидание, ходить к ташкентскому скорому и опускать письма в почтовый вагон. Каждый день… Но писем не было. Извелся Даврон, ежедневно карауля почтальона, и хотя до конца каникул осталось дня четыре, махнул в Актюбинск. На звонок выскочила Светлана и, увидев Даврона, бледного, замерзшего в тоненьком, не по сезону пальто, бросилась ему на шею и всхлипнула. На его вопрос о письмах она, улыбаясь, показала толстый забинтованный палец ― порезала. Как просто тогда все было!

За долгий, казавшийся нескончаемым перелет он словно вновь побывал в той своей жизни, в которую никогда никого не посвящал, да и сам старался вспоминать об этом пореже. Это была счастливая, безоблачная пора, настолько счастливая, что ему не верилось теперь, что все это было.

Конечно, Кабулов не мог не припомнить их последнюю встречу. Он с Сашей Ботвенко уезжал по направлению поездом в Восточный Казахстан на строительство канала Иртыш ― Караганда. Проводить их, кроме Карлена с Джемалом, которым осталось учиться еще год, пришло много друзей, и вся эта шумная, с неизменной гитарой компания как-то бережно выделяла Светлану, хотя здесь, на перроне, должна была остаться и Сашина девушка. В шуме, гаме, толчее они находили друг друга глазами, умудряясь, как казалось им, незаметно для окружающих целоваться, и спешили сказать какие-то последние, важные слова. Хотя все было обговорено и решено: на следующий год, в отпуск, отгуляют свадьбу, а свадебным путешествием будет поездка к морю, в Гагры, к Джемалу, «добро» которого было получено.

Когда почтовый, набитый до отказа, тронулся, она вдруг неожиданно громко крикнула вслед набиравшему ход поезду:

― Даврон, я люблю тебя!

На Первое мая, незадолго до отпуска, он получил телеграмму от Джемала, извещавшую, что Светлана вышла замуж за Карлена.

Много лет спустя ему рассказывали, что Джемал пришел на свадьбу пьяный, разбил окно в столовой и кричал на весь зал Карлену: «Подлец! Подлый вор, негодяй! Я проклинаю тебя!»