Пианино из Иерусалима

– Как такое возможно? – изумилась Александра, доставая деньги.

– Это Ближний Восток, говорю вам, тут возможно все! – Павел выхватил у нее стодолларовые купюры и пересчитал. – Понятия не имею, сколько запросит Израэль за перевозку. Ну, если потребуется, заедем сюда еще. Ждите!

Он хлопнул дверцей машины и скрылся за стеклянной дверью, украшенной ободранными красными буквами. Надпись на иврите, на английском и на русском сообщала, что здесь производится обмен валюты с разрешения правительства. Приглядевшись, Александра различила внутри стол, за которым сидел пожилой мужчина. Павел поздоровался с ним за руку. Не было видно ни табло с курсами валют, ни компьютера, ни кассы с окошечком. Пожилой мужчина неторопливо пересчитал деньги, сунул их в ящик стола, показал Павлу калькулятор и так же неспешно отсчитал пухлую пачку шекелей. Павел сунул деньги в карман куртки, снова пожал руку меняле и, довольный, вышел.

– Яков – золотой мужик, поменял по льготному курсу, как старому знакомому, – сообщил Павел, садясь за руль и вытаскивая из пакета еще один круассан. – Ничего, не раздражает, что я все время ем? Кто-то курит, когда нервничает, кто-то пьет. А я ем.

– На здоровье, – ответила Александра. – Сколько получилось?

– Почти десять тысяч шекелей. До чего жалко отдавать их за ту рухлядь… Там внутри, наверное, крысы водятся!

В порту они полчаса искали Израэля, который «только что был здесь». Александра начала сомневаться, что ей удастся отправить груз сегодня. Но когда Израэль, крепкий веселый человечек маленького роста, с живыми голубыми глазами и блестящей лысиной, все-таки нашелся, он моментально взялся за дело, и через час все бумаги были готовы.

Александра ни во что не вмешивалась – она бы и не смогла, поскольку Израэль английским не владел. Она сидела на диване в углу его конторы, располагавшейся в железном вагончике, в самом центре порта. Израэль угощал ее кофе – очень крепким и душистым. Александра выпила три чашки и ощутила, как сердце заколотилось в висках. Пока они оформляли документы, выглянуло солнце. Вагончик мгновенно раскалился. Лысина Израэля заблестела еще сильнее, он смеялся, шутил, жестикулировал, не выпуская из зубов сигареты. Дверь вагончика была открыта, на пороге лежала большая беспородная собака в ошейнике. Белый упитанный пёс то и дело шевелил ушами, прислушиваясь к разговору, приподнимал голову, глядя на гостей. Потом подошел к Александре и с тяжелым вздохом опустился на пол у ее ног.

– Израэль говорит, что вы очень хороший человек, – сказал ей Павел. – Потому что его собака к незнакомым не подходит. Ну, все готово. Ваши бумаги и сдача. Идемте грузить контейнер, и в дорогу!

Александра горячо благодарила Израэля по-английски, а тот лукаво и довольно кивал, словно соглашался хранить какую-то тайну. На прощание он неожиданно произнес по-русски:

– Молодец, хорошо, будь здоров!

– Это я его научил. – Павел пожал руку хозяину вагончика и пошел к выходу. Александра последовала за ним. Белая собака поднялась с пола и потрусила следом за художницей. Израэль звал пса, легонько свистел, хлопал себя по коленям – пес делал вид, что не слышит. Он сопровождал Александру все время, пока они искали погрузчик, шофера, заполняли еще какие-то документы. Отстал только у ворот порта, когда откинулся шлагбаум и «фольксваген» Павла первым выехал с территории склада. За ним, громыхая, следовал грузовик с краном, везущий в кузове стальной контейнер.

* * *

Ракель ждала их на подъездной дорожке к дому. Сегодня она была в мешковатых холщовых штанах с карманами на бедрах, в растянутом свитере неопределенного цвета и потертых кожаных сабо. Кудрявые волосы собраны в кривой пучок. Лицо осунулось и словно постарело за ночь. Женщина слегка сутулилась, засунув руки в рукава свитера и наблюдая за тем, как возится шофер погрузчика, освобождая кран от цепей.

– Я всю ночь не спала, – призналась Ракель Александре, крепко пожав ее руку. На Павла она едва взглянула. – Во мне словно все перевернулось. Нет, я никогда не забывала Анну. Но это было так ужасно… И так давно… Мне было десять лет. Вся моя жизнь после ее исчезновения пошла иначе. Я оказалась совсем одна, среди чужих людей. И все говорили о ней плохо… Даже когда нашли тело. И наверное, я пыталась все это забыть.