Пианист. Осенняя песнь (СИ)

— Это вы кто такая? Нас прислали обмеры сделать, тут жильцов быть не должно. — Один из парней, он, видно, был за главного, начал наезжать на Милу, второй, более сообразительный, дипломатично молчал. Увидев Вадима, стушевался и первый, понял, что дал маху с хозяйкой. — Нам бы обмеры в прихожей и кухне.

— Так, что здесь происходит, вы как вошли? — Лиманский уже до этого сердился, потому что не знал, как решить вопрос с документами Милы, а парни только усугубили его раздражение.

— Нам ключи дала менеджер, сказала, что надо мерять, что в квартиру никто еще не заселился, а по договору тут встроенные шкафы положены.

— Если положены, то почему их нет?

— Дом-то не сдан…

— Вадим, — Мила встала между ним и парнями, — ты собирайся, мы сами все решим. — Она не боялась больше, выглядела даже более уверенно, чем когда говорила с Лиманским наедине. А вот он как раз отступил перед этими незапланированными бытовыми проблемами. Купить квартиру было полдела, не то что устроить тут все… — Вадим, мы сами, — повторила Мила. — А план есть у вас? Что конкретно должно быть?

Парни сразу заулыбались, поняли, что хозяйка не сердится, а хозяин ее слушает.

Лиманский вернулся в ванную. Когда он закончил с бритьем и вышел на кухню, то застал Милу и обмерщиков за оживленным обсуждением.

— Нет, так не пойдет, — говорила Мила, и тон у нее был безапелляционный, — это неудобно и выглядеть будет нехорошо, вот так лучше перенести, местами поменять. Шкаф-купе справа, а уголок слева.

— Не встанет справа, — заспорил тот, что старший.

— Размеры можно корректировать, — не сдавалась Мила.

— А зачем вам типовая встроенная? — спросил второй обмерщик. — В такую квартиру надо настоящую мебель заказывать.

— Вот это правильно! — Вадим обрадовался, что можно выпроводить незапланированных работников. Бытовые вопросы, как правило, приводили его в замешательство, и он отодвигал их в сторону. Может быть, он и научился бы решать такое, если бы имел на это время. — Вернемся, тогда и закажем, давайте не сегодня.

— Тогда подпишите, что вам встроенная не нужна. — Вадим уже собирался подмахнуть бумаги, но Мила остановила.

— Нет, подождите, договор мне дайте. — Она забрала листы, пробежала глазами. — Вот что, давайте так: вы нам это оставьте, мы подумаем, а после нового года точно скажем. Зачем же наспех решать? Мебель в стоимость входит, вот же, тут прописано. А еще ключи оставьте, пожалуйста.

— Ключи не можем, их надо вернуть менеджеру. — Старший обмерщик заметно разочаровался в Миле, но спорить не мог. Договор остался у нее.

— Лилиане? Я сам ей позвоню сейчас. — Лиманский нашел мобильный, просмотрел номера, выбрал нужный, ждал соединения, а дождавшись, с удивленным взглядом, устремленным на Милу, переспросил:

— Семен?!

Ситуация прояснилась быстро. И с Семеном, и с ключами. Лилиана взяла трубку, переговорила с рабочими, и они убрались восвояси.

Закрыв за ними дверь, Вадим облегченно вздохнул.

— Ну, слава Богу, ушли. Что им надо было?

— На самом деле — твою подпись, — покачала головой Мила. — Ты и свои контракты так, не глядя, подписываешь?

— Бывает, так Захар их прежде смотрит.

— А говоришь он забывает все.

— Нет, не все. В основном помнит. Слушай, ну их, давай, может, позавтракаем пойдем? А потом я по делам, а ты, если хочешь, со мной.

— Куда пойдем?

— В кафе завтракать.

— Нет, мы вчера продукты купили. На кухню мы пойдем завтракать, я приготовлю сама. А потом мне еще раз в тот большой магазин, в «Ленту», утюг купить, — сказала Мила.

Вадиму было странно и хорошо. Не то чтобы романтическая трепетность этих дней ушла, нет, он все так же был на пределе эмоций счастья, искал им выхода и хотел… играть! Лучше всего он мог бы выразить это там, на сцене.

Но пришло и другое, то, что возрастало вне музыки, в простоте каждого дня обычной человеческой жизни. Такого у Вадима никогда не было и не могло быть без Милы.

Теперь он разрывался между стремлением оставить только это, хотя бы на какое-то время, и горячим желанием взять Милу с собой и увести ее в свой мир. Уехать. И чтобы она была вместе с ним — там, в пространстве звучания рояля. Да она и так там. С того часа, как он увидел ее… нет, раньше, гораздо раньше…

— Вадик? Почему ты не ешь? Невкусно? Ты не любишь сырники?

— Люблю.

— Так поешь, остынут же.

— Спасибо…

Мила тоже устроилась за стойкой, поставила тарелку, взялась за упаковку со сметаной.

— Тебе со сметаной? Вадик?

Будь это кто другой на ее месте — Лиманский бы рассердился, что его отвлекают, но с Милой все было иначе.

— Да… ты извини, я задумался просто.

— О чем? Расскажи. О концерте? Ты волнуешься?

— Пока нет. — Вадим был уверен, что она спросит: «Задумался, о нас?», а она о концерте. Это поразило и обрадовало. Оказывается, он хотел говорить с ней о концерте. Был уверен, что Мила поймет. — Волноваться я обычно начинаю часа за два. А как сегодня будет — не знаю.

— По-другому сегодня?

— Да, Милаша, сегодня я проснулся рядом с тобой и… хочу рассказать об этом Богу и Моцарту.

Она замерла и смотрела на его руки. Повторила тихо: