Пианистка

– Тише. Молчи. У тебя жар, ты бредишь. Молчи, слышишь?

Олег на секунду открыл глаза, глянул куда-то мимо Карины и произнес своим обычным голосом очень спокойно:

– Слышу.

И тут же снова отключился.

Постепенно он затих, уснул крепко, без видений. Карина так и сидела, склонившись к постели, держа руку у него на лбу, чувствуя, как становится деревянной спина.

Дверь бесшумно распахнулась, в палату заглянула Леля. На ее плечи был накинут белый халат. Неся впереди себя живот, она приблизилась к кровати.

– Как он?

– Спит. Температура поднялась, но это нормально, меня врач предупредил. – Карина встала, уступая Леле стул, но та продолжала стоять, впившись взглядом в лицо мужа.

– Когда это случилось?

– Около пяти утра.

– Я знала, чувствовала, – Леля повернула к ней белое лицо с расширенными светлыми глазами, – понимаешь, чувствовала! Проснулась как раз в половине пятого, будто меня тряхнул кто-то. И так тошно стало, хоть ложись да помирай. – Она опустила голову, постояла молча, а потом произнесла задумчиво: – Знаешь, что мне иногда кажется? Только ты не смейся! Не будешь?

Карина поспешно кивнула, ощущая мучительное чувство вины за все, что произошло.

– Мне кажется, будто нас с ним где-то там единой веревочкой связали. – Леля подняла взгляд к потолку и вздохнула. – Правда, он об этом и не догадывается. Только я знаю.

Она поникла, опустила глаза, но тут же встряхнулась, опомнилась:

– Ты-то как? Доктор сказал, тебе тоже досталось. Господи, какой синячище! Бедняжка! Эти гады напали на вас обоих?

– На меня, – тихо сказала Карина, глядя в сторону.

– Значит, Олежка…

– Он защищал меня.

На минуту повисла пауза.

Потом Леля проговорила глуховато:

– Поезжай домой. Ты устала, тебе нужно лечь.

– А ты?

– Я останусь здесь.

– Насколько?

– Не знаю. На весь день. Может быть, и на ночь.

– Ты с ума сошла. – Карина осторожно обняла ее за плечи. – Тебе нельзя сидеть на этом стуле не то что весь день – даже пару часов. Подумай о малыше!

– Ничего с ним не случится, – упрямо возразила Леля.

– Еще как случится! Поехали домой вместе. Вечером мы сюда вернемся, я тебе обещаю. Возьмем машину и приедем. А там посмотрим, оставаться на ночь или нет – может быть, Олег будет чувствовать себя лучше.

– Да вы не волнуйтесь, девчата, – не выдержав, вмешался в разговор парень с загипсованной ногой. – Оклемается ваш мужик. Поколют ему обезболивающее пару деньков, а там, глядишь, и полегчает. Я на прошлой неделе сам такой был, а сейчас как огурчик. – Он игриво ухмыльнулся.

– Ладно тебе, Пашка, не зуди, – укорил его дюжий, раненный в голову. – Не видишь, женщины в трансе. Обе. – Он многозначительно подмигнул.

Карину больно кольнуло. Она быстро глянула на Лелю, но та, казалось, не обратила на слова мужика никакого внимания, поглощенная размышлениями о том, ехать ли домой.

– Ладно, – произнесла она наконец. – Поедем. Но не позднее шести вернемся. Я фруктов куплю, пирогов напеку.

– Пироги – это дело, – снова встрял парень. – Мы тут сообща существуем, так сказать, коммуной. Все делим поровну. Вы бы, девушка, нам еще чекушку принесли, а? – Он состроил смешную гримасу. – Мы в долгу не останемся, а то тут лежать – скука смертная.

– Засохни по-хорошему, – мрачно проговорила Леля, угрожающе разворачивая живот в сторону шутника. – Обойдешься без чекушки. Да и пироги тоже надо заслужить.

– Я заслужу, – пообещал парень, глядя на нее честными светло-карими глазами.

– Посмотрим. – Она, по-утиному переваливаясь, вышла из палаты.

39

Они расстались у подъезда. Леля пошла по магазинам, а Карина медленно, тяжело ступая, поднялась на пятый этаж. Отомкнула дверь, свалила на пол у порога пакет с Олеговым фраком и курткой, пристально глянула в зеркало.

Левая половина лица от самого глаза до губы распухла и посинела. На волосах запеклась кровь, нос сильно увеличился в размерах.

«Красавица». – Карина мрачно усмехнулась и стала стаскивать загубленный свитер.

Ей хотелось залезть в горячую ванну, но она не рискнула сделать это – голова кружилась, слегка поташнивало. Ограничилась теплым душем.

Потом она надела толстый байковый халат, напилась валерьянки и легла.

Вскоре пришла Леля. Она притащила две здоровенные сумки, при взгляде на которые Карина пришла в ужас.

– Ты несла такую тяжесть? Это же безумие!

– Перестань, – отмахнулась Леля, – мне вовсе не тяжело. Тебе получше?

– Нормально. Правда, придется взять больничный на несколько дней – я своим видом всех певцов распугаю.

– При чем тут вид? – возмутилась Леля. – Тебе просто нужно отлежаться. Наверняка у тебя есть сотрясение, хотя бы легкое.

– Врач сказал, что нет.

– Он мог и ошибиться. Ладно, ты отдыхай, я пойду поставлю тесто.

Леля ушла.

Карина почувствовала, что лежать больше не может, несмотря на головокружение и слабость. Она встала, замочила в тазу рукав фрака, в другом – свой свитер. Потом позвонила Михалычу – сообщить, что случилось.

Тот сначала потерял дар речи, а после принялся причитать, как по покойнику.

– Кошмар, да и только! Как теперь быть с Хабаровском? Ведь вы не поедете?

– Разумеется. – Карина грустно улыбнулась.