Пианисты

«Зайлер» стоял в гостиной по-прежнему с открытой крышкой и казался обиженным. Олег привычно провел бархатной, лежащей здесь же в углу тряпочкой по клавишам, как бы смахивая пыль. Выдвинул банкетку, сел за инструмент и долго вглядывался в знакомые с детства царапины возле подставки для нот. Эти царапины были как морщины на лице родного старика, с годами их становилось больше, и они делали это лицо еще более узнаваемым. По ним можно было судить о настроении и здоровье инструмента.

– Прости, – произнес Олег и положил ладони на октавы.

Он сдвинул в сторону среднюю педаль, чтобы приглушить звук, погладил клавиши, хотел было взять аккорд, но не решился. Вместо этого он поверх клавиатуры бесшумно «заиграл» колыбельную Чайковского – Рахманинова. Никогда еще он не вкладывал столько нежности в эту музыку. Он исполнял ее сейчас для своей женщины и в то же время боялся, что она услышит. В этих беззвучных движениях было столько тоски по несбыточному, столько мольбы о понимании, столько любви.

Лишь старенький «Зайлер» слышал признание своего хозяина – только этот видавший виды инструмент по малейшим движениям пальцев и даже паузам привык распознавать то, что чувствовал Олег, – а его сейчас наполняло одно: упрямое знание, что это женщина – любовь всей его жизни. Он никогда не откажется от нее, даже ради музыки. А если она его оставит, он не сможет дальше жить. Его просто не станет.

* * *

Когда выехали на шоссе, желто-соломенные лучи солнца уже слепили, и Олег опустил перед собой щиток. Маргаритина «Ауди» казалась ему маловата, вести свою «Камри» ему было куда комфортнее, в ней он чувствовал себя полноправным хозяином, а не водилой капризной клиентки. Но его верный самурай ждал на подземной парковке дома, где тесть подарил дочери квартиру накануне свадьбы, а туда еще надо было добраться.

Ленивое воскресное утро не спешило переходить в день. Дачники еще не все проснулись, машин на дороге почти не было, а значит, слава богу, они доедут быстро. Олегу пришлось рано растолкать Маргариту, чтобы отвезти ее в Москву, а самому не опоздать на дневную репетицию с оркестром. На следующей неделе планировались два концерта в филармонии. Времени на раскачку не оставалось совсем.

Маргарита ерзала на заднем сиденье: ее мучили жажда и головная боль. Она пыталась лечь, а потом вновь садилась и смотрела в окно пустым взглядом. То и дело отвинчивала пробку на примятой пластиковой бутылке и жадно глотала шипящую воду. До Олега доносились тяжелые вздохи и икота. Марго страдала, и Олегу было жалко жену. Он вообще искренне и глубоко сочувствовал людям, позволявшим себе лишние рюмки для того, чтобы расслабиться, не находившим в себе силы прийти на следующий день в себя и так и остававшимся на долгое время с постоянным дурманом в голове. В такие дни, как сегодня, когда надо много сделать, он только радовался ясности своего сознания, сохранявшейся в любых обстоятельствах. Хотя это ясность когда-то его чуть не убила.

С моста уже стали видны дома их жилого комплекса, расположившегося на набережной Москвы-реки, – четыре махины из розового кирпича напоминали отдельно стоящие боковые корпуса сталинских высоток. Со стороны набережной они заехали на подземную парковку. Сидевший за стеклом дежурный едва заметно кивнул. После яркого уличного света глаза не сразу привыкли к тусклому освещению. Дважды повернув между тесно стоящими квадратными колоннами, Олег с трудом различил в нужном отсеке свою черную «Камри» и свободное место рядом. Маргарита по привычке вышла из машины заранее, громче обычного хлопнув дверью. Олег, поерзав на крошечном пятачке, поставил ее «Ауди» впритирку к своему самураю. Маргарита, обнимая бутылку с водой и прислонившись к колонне, как будто собиралась с силами. Олег взял с переднего сиденья сумочку жены, достал из багажника пакет с вещами, подхватил под локоть страдающую Марго, и они направились к лифту.

В лифте и коридорах еще пахло свежей краской и другой строительной химией. Дом был совсем новый, прямо с иголочки. Даже в выходные дни в некоторых квартирах раздавались визги дрелей и электроножовок: владельцы модных апартаментов были явно полны энтузиазма и никак не могли закончить ремонты и перепланировки. Как только Олег и Маргарита вышли на своем девятнадцатом этаже, послышался стук молотка и рев перфоратора.

– Блин, когда же это прекратится? – Маргарита с прижатой ко лбу бутылкой ждала, когда Олег откроет дверь. – Спать хочу, сейчас рухну…

Через минуту она, оставляя все двери за собой распахнутыми, скрылась в дальней части квартиры, где находилась главная спальня, и Олег услышал, как громадная джакузи наполняется водой и бурчит массажными форсунками.