Пять баксов для доктора Брауна. Книга 6

Голова его дернулась – подняли на шарнирах изголовье.

«Сказал бы кто раньше, что бывает переносной рентген – это в лучшем случае сошло бы за научную фантастику. А алюминий? Все эти рамы и штативы теперь делают только из алюминия. Все, чем что-нибудь крепится к чему-нибудь – из него. Алюминиевые трубки складных стульев и походных кроватей, алюминиевые миски, кружки и кастрюли. Раньше только походные котелки были из алюминия, а теперь даже ножки мебели – да что там, она даже целиком бывает алюминиевая! Алюминиевые столовые приборы – кажется, скоро столовое серебро вообще выйдет из моды. Алюминиевые зажигалки “Зиппо”, которые не гаснут на ветру. Всякие части автомобиля теперь вообще из алюминия все. А разве можно было представить, что сами автомобили из модной игрушки станут вещью, без которой невозможно жить? А фанера? Господи, ведь почти все, без чего теперь нельзя обойтись, пришло в обычную жизнь с войны, из авиации! Странно, что на аэропланах по улицам не летают. А электрические чайники, кипятильники и грелки? А радио? Каких-нибудь десять лет назад им пользовались только военные, а теперь в каждом доме свой радиоприемник. Если так пойдет дальше, дойдет до того, что в каждом доме заведется своя радиостанция!»

Несмотря на свою портативность, рентгеновская установка была все же довольно громоздкая. Обшарпанная кожа, казалось, пахнет порохом. Все сооружение выглядело красивым, прочным и сообщало ту неуловимую респектабельность, которой отличались вещи, сделанные в Англии.

Врач зашел за деревянную перегородку, в которой было выпилено квадратное окошко, чем-то защелкал. Аппарат, стоявший на металлическом штативе над столом, засипел. Запрыгали у круглого отверстия пылинки в зеленоватом свете.

Саммерс потянул носом – запах был, скорее, приятным. Сестра успокоительно защебетала и отбросила прикрывавшую пациента простыню. Голый коммерсант трусливо подхватил простыню у самых бедер, но, к счастью, на этом все кончилось.

Из-за стены послышался голос врача. Он велел не двигаться и не дышать.

– Боже мой, он умрет! – вскричала миссис Кеннел. Она сидела у стены на стуле, теребя сумочку.

И тоже затарахтела по-французски. Говорили слишком быстро, чтобы можно было что-нибудь разобрать. Потом повисло молчание. Наконец, заговорил врач. «Э бьен», – разобрал коммерсант. Потом «иси» и «же дире» [25] , после чего тетушка кавалерийским шагом проследовала за перегородку. Опять затарахтели. Голос доктора не выказывал никакого раздражения, хотя тетка то и дело прерывала его вопросами. Снова щелкнуло и отверстие аппарата погасло.

– Я могу увозить его, доктор? – спросила сестра, показывая на пациента.

Миссис Кеннел выглянула из-за перегородки, как кукушка из часов.

– Увозите, – она махнула рукой.

«Опять ждать, – уныло подумал Ральф. – Что за черт. И, кстати, который час? Что, если мы опоздаем? Ведь я даже не знаю, сколько у нас есть времени. Я ничего не смогу сделать!»

Но тетка потрепала племянника по бритому черепу и его повезли обратно. Оказавшись в палате, коммерсант кое-как натянул ночную рубаху, мысленно прикинул полтора часа – с поправкой для надежности, и уснул.

Разбудил его голос старшей сестры. На этот раз говорили по-английски.

– …а завтра мы переведем его в палату для выздоравливающих.

– Гм. Это лучше, чем я думала, – произнесла задумчиво миссис Кеннел.

– Да, мадам, но ему следует еще некоторое время оставаться под наблюдением.

– Но если он выздоравливает, я забираю его домой!

– Но вы не сможете ухаживать за ним так, как в больнице.

– Дома он выздоровеет быстрее, – возразила тетка. – Эти ваши стены только угнетают. Один запах чего стоит, фу.

– Да, но … – в голове сестры звучало недоумение, – ему потребуется соблюдать режим…

– Я обеспечу этот режим, – отрезала миссис Кеннел.

– И диету. Обычную пищу он сможет принимать не раньше, чем через пять дней после полного выздоровления. Если он не будет ее соблюдать, нарушения работы печени приведут к смерти.

– Хорошо, – легко согласилась миссис Кеннел. – Запишите там, что нужно.

– Как будет угодно мадам. Вы также можете пригласить одну из наших сестер, чтобы…

– Сама справлюсь, – махнула рукой тетка. – Я ухаживала за своей покойной матерью. Давайте скорее, нас ждет такси!

– Не волнуйтесь, друг мой, у меня все готово, – несколько самодовольно прошептал Фокс, когда принесли одежду. – Я предусмотрел, что вас следует беречь. Впрочем, постойте, надо поправить вам воротник.

И он сам поправил коммерсанту воротник тенниски и завязал на груди шнуровку.

– Ну вот, Ральф, наконец-то у тебя приличный вид. Идем.

Они вышли из палаты.

– Садись, милый, – сказала миссис Кеннел.

– Инвалидная коляска? – ахнул Саммерс.

– Ральф, я тебя умоляю! – глаза тетушки Элизабет при этом сделались таким, словно она собралась врезать племяннику в челюсть.

– Не надо этого! Я сам пойду!

– Прошу тебя, только не начинай!

Сестра улыбнулась тетушке, потом едва стоящему на ногах пациенту и обе дамы заставили его сесть, буквально затолкав в кресло.

– Будьте здоровы, мсье!

– Спасибо, дорогуша, – тетя Элизабет милостиво кивнула и покатила коляску к выходу.