Пять дней сплошного цирка

– А где Палыч со свернутой шеей? Пора уже отмашку для представления давать.

– Он велосипеды лентами обвязывает, другим не доверяет. – Виталик потрогал ткань халата. – Ничего себе. Смотри не запарься, еще полчаса до выхода.

– А-а, тогда время есть рассказать. Ты, слышь, Настя? Запоминай! Как бы за тобою ни ухаживал восточный человек, то есть мусульманин, ты все равно останешься для него женщиной, следовательно, существом низшего сорта. По их религии у женщины нет души, и никакое образование и почитание родной мамы восточному мужчине мозги не вправит.

Больше всего мне хотелось снять парик и почесать макушку, но не было уверенности, что смогу обратно натянуть рыжую мочалку. Ольгу раздирало от желания поговорить, и я сделала заинтересованное лицо.

– Что же, с восточными представителями совсем не общаться? Среди них иногда бывают весьма красивые особи, – поддержала я разговор.

– Общайся, но не как с любовниками. Правда, если уж парень совсем красивый и если уж тебе окончательно приспичило, то можно закрутить с ним роман. Но помни всегда! Если ты не моральная мазохистка, то замуж за него не выходи.

– А он и не возьмет.

– И слава богу.

Виталик, непонятно откуда, достал следующую бутылку пива.

– Ты, Кордебалет, от костюма не отвлекайся, а то до вечера не успеешь рассказать.

– Так вот, – с удовольствием начала Ольга. – Два года назад мы гастролировали в Красноярске, в моем родном городе. Как раз на юбилей любимой мамы. Каждый день я моталась из цирка домой. Квартира без ремонта простояла лет тридцать. Ну, туда-сюда, унитаз-кафель, двери тоже пришлось сменить, паркет. У наших контракт с очередной заграницей, ехать надо, а моя мама в слезы – я пять лет не была дома.

Короче, наши цирковые уехали в Саудовскую Аравию без меня. Договорились, что встретимся в Волоколамске, где будет следующее представление, там как раз у Палыча сестра живет, Галя. Приехала я к этой тете Гале, а цирк из Саудовской Аравии выехать не может, с визами какая-то беда. И куда мне деваться? Сидеть на шее сестры Палыча неудобно, да и не получится, пенсия у нее крохотная. Свои деньги, как ты понимаешь, я вгрохала в мамин ремонт.

Тогда тетя Галя и нашла для меня временный вариант – продавщицей на овощную точку. И я согласилась. Никто мне кусок хлеба с колбаской не поднесет, а кушать хочется. Торговала я не в самом лучшем месте. Стояла я в каком-то закутке, тихонько с утра до вечера картошку-капусту продавала, рекламировала народонаселению бананы-грибочки. Права не качала, выручку сдавала копейка в копейку. В общем, начальству нравилась.

Через неделю один из поставщиков, Халик, начал приезжать не раз в два дня, а два раза в день. Еще через неделю он приехал одетый, как нормальный человек. То есть не в шлепках на голых грязных ногах, выглядывающих из-под нестираных спортивных штанов, и не в жилете на волосатом пузе. Халик был в костюме, в сандалиях и в носках.

Забыла сказать, что за три последних дня он успел подарить мне вот эти самые цветастые шаровары, платье пестрой расцветки и платочек-паранджу с амбразуркой. Тетя Галя при виде подарков посоветовала быть аккуратнее. Увезет такой правоверный в свой кишлак и привяжет за ногу длинной веревкой к кровати на полгода, чтобы я привыкла к их порядкам. Сама не угомонюсь, остальные жены воспитают, им совершенно не хочется выполнять чужую работу.

Я тогда посмеялась. С моей физической подготовкой раскидать двух-трех низкорослых овощников не трудно. Но зачем идти на конфликт, тем более что всегда приятно, когда за тобою ухаживают? И я согласилась поехать в ресторан. Халик, видимо, от большого передо мной комплекса прихватил с собою друга. Что друг, что сам Халик были мне по плечо.

Рестораном оказался духан на колхозном рынке, но красиво оформленный. Мы сели за деревянный стол. Меня удивило то, что себе они заказали куриный шашлык, а мне свиной. То есть они с самого начала поставили меня на место тех людей, которые едят свинину и, в их понимании, не чистые. Я, между прочим, с большим удовольствием ем курятину, хотя ни от какого мяса не откажусь. Заказали они себе водку, мне бутылку шампанского.

– Ты ж его терпеть не можешь, – встрянула я, поправляя мятый бант на левой косице.

– Вот именно, лучшее шампанское – это водка. Но меня никто не спрашивал. Когда Халик приезжал сдавать овощи или забирал деньги, то разговаривал со мной почтительно, заискивающе улыбался. А здесь сидел надув щеки, перед другом выпендривался.

Я подождала полчаса и, когда они зачем-то вышли, взяла да и насадила по два куска свинины на их шампуры между куриным мясом. Да я знаю что для них съесть свинину – смертный грех, но ведь колбасу они едят, а я что-то продуктов из конины в наших магазинах не наблюдала.

Раздавили они бутылку водки, шашлык стрескали и стали проявлять ко мне внимание. Не стесняясь, эти двое столпов местной овощной торговли объясняли, что живут они в Волоколамске по семь-восемь месяцев. Дома, в ауле, семья, а здесь сложности с гулящими женщинами. Очень многие сильно потратились на пьющих и платных женщин.