Пять дней в Париже

Оливия остолбенела, словно он ударил ее бейсбольной клюшкой. Большей боли он причинить ей не мог. Нельзя сказать, чтобы такой шаг был для нее неожиданным – нет, она прекрасно сознавала, что это возможно, – но теперь это стало реальностью, и тот тон, которым Энди объявил о своем решении, сделал его заявление похожим на разорвавшуюся бомбу. Теперь она плохо представляла себе, что ей делать.

– Я много думал об этом, прекрасно зная, как ты относишься к политическим кампаниям. Но мне кажется, что в том, чтобы быть первой леди, есть даже что-то привлекательное. – Он произнес эти слова со слабой улыбкой, словно желая подбодрить ее, но каменное лицо Оливии не дрогнуло. Она пришла в ужас. Меньше всего на свете, ей хотелось быть первой леди.

– Мне это совсем не кажется привлекательным, – дрожа ответила она.

– А мне – да! – отрезал он. Это было единственное, что было для него важно, а вовсе не она и не их брак. – И без тебя я этого сделать не смогу. Разошедшегося с женой президента быть не может, а тем более разведенного. Это, я надеюсь, для тебя не новость?

Да, Оливия не была новичком в политике и знала все эти тонкости с детства. Энди смотрел на нее не отрываясь. Если уж на то пошло, нужно было использовать эту ситуацию на все сто процентов. Он не пытался убедить ее в том, что все еще любит ее. Оливия была для этого слишком умна, да и пропасть между ними за последние годы стала непреодолимой, и оба это понимали.

– Давай-ка сделаем вот что, – задумчиво произнес он. – Это не слишком романтичная идея, но, может быть, нас обоих это устроит. Ты мне нужна. Говоря практически – на ближайшие пять лет. Год на кампанию и еще четыре – на мой первый срок. После этого либо все уладится, либо страна привыкнет к нашей ситуации. Может быть, настало время понять, что президент тоже человек. Взгляни, что творят принц Чарльз и леди Ди. Если Англия это пережила, то почему не переживет Америка?

В своих мечтаниях он уже был президентом, и люди должны были привыкнуть к нему, так же как и его жена.

– В любом случае, – продолжал он, обдумывая свои слова на ходу и стремясь сделать свою речь как можно убедительнее, – я говорю только о пяти годах. Ты еще очень молода, Оливия. Ты вполне можешь позволить это себе, и, кроме того, это даст тебе харизму, которой у тебя никогда не было. Люди будут испытывать к тебе не просто жалость или любопытство – они будут тебя обожать. Мои мальчики помогут этому осуществиться. – Оливию тошнило, когда она все это слушала, но тем не менее она позволила ему продолжать. – В конце каждого года, после выплаты налогов, я буду класть на твой счет по пятьсот тысяч долларов. И через пять лет у тебя будет два с половиной миллиона долларов. – Он поднял руку, чтобы жена не прерывала его своими замечаниями. – Я знаю, что купить тебя нельзя, но если ты после расставания со мной намерена жить самостоятельно, это позволит тебе свить маленькое уютное гнездышко. А если у нас будет ребенок, – Энди улыбнулся, подслащивая пилюлю, – я дам тебе еще миллион. В последнее время мы говорили об этом, и мне кажется, что это важный вопрос. Ты же не хочешь, чтобы люди считали, что у нас странные отношения, что мы оба гомосексуалисты или ты слишком подавлена произошедшей трагедией? О нас и без того достаточно судачат. Мне кажется, нам нужно сдвинуться с мертвой точки, – при этих словах Оливию передернуло, – и завести еще одного ребенка.

Бедная Оливия не верила своим ушам. Слова «мы говорили о ребенке» означали, что он обсуждал эту тему со своими советниками. Это было даже за пределами отвращения.

– А почему бы нам не арендовать ребенка на время? – холодно спросила она. – Никто ничего не узнает. Во время кампании мы будем выдавать его за своего, а потом вернем в приют. От детей так устаешь, и они доставляют столько неудобств.

Энди не понравился ее взгляд, когда она произносила эти слова.

– Совсем не обязательно делать такого рода комментарии, – тихо сказал он. Сейчас Энди был похож именно на того, кем являлся на самом деле, – на богатого мальчика, который окончил лучшую школу, поступил в Гарвард и получил блестящее юридическое образование. В его распоряжении были обширные родительские средства, и он всегда верил в то, что в мире не существует ничего, что он не мог бы купить или заработать тяжелым трудом. Он был готов и на то и на другое – но не для своей жены. А Оливия больше не хотела иметь от него детей. Он никогда не уделял достаточно времени их единственному ребенку, несмотря на то что у мальчика был рак. Отчасти из-за этого она так тяжело пережила смерть Алекса. Энди страдал гораздо меньше. И с сыном у него были не такие близкие отношения.

Твое предложение возмутительно! Это самая большая гадость, которую я когда-либо слышала! – гневно сказала она. – Мало того, что ты покупаешь пять лет моей жизни по высокой цене, – ты еще хочешь, чтобы я родила тебе ребенка, потому что это поможет тебе стать президентом. Если ты не прекратишь нести всю эту галиматью, меня вырвет.

– Ты же всегда любила детей. Я не понимаю, в чем проблема.