Пять фараонов двадцатого века

Руководство КПК неодобрительно отнеслось к новому роману председателя. Да, девушка вступила ещё молодой в коммунистическую партию, один из её мужей был коммунистом. Да, гоминьдановская полиция следила за ней, даже арестовала и посадила в тюрьму. Но почему она провела в камере только три месяца? Не могло ли оказаться, что её завербовали и теперь используют как тайного агента? Кроме того, жена-3, верный боевой товарищ, может вылечиться в СССР и вернуться в Китай. Что будет тогда?

Мао Цзедун ничего не хотел слушать. Цзян Цин покорила его сердце. Им суждено прожить вместе оставшуюся жизнь. Он послал жене-3 бумаги о разводе и отправил их общую дочь, жившую с ним. В ноябре 1939 года была отпразднована свадьба, а девять месяцев спустя Цзян Цин, ставшая женой-4, вознаградила мужа рождением дочери Ли На.[400]

Путь до победы был ещё очень долог, и жене-4 довелось испытать все тяготы и опасности его. Жизнь в пещерах, долгие переходы по горам Шэньси, Хэбэя, Шаньси подорвали её здоровье. В 1949 году Сталин, упорно откладывавший встречу с самим председателем Мао, разрешил приезд на лечение его жене и дочери, даже послал за ними самолёт. Женщина была так истощена, что по трапу её пришлось выносить на носилках. При росте 165 сантиметров она весила всего 44 килограмма.[401]

Ещё раньше в Китай было разрешено вернуться старшему сыну Мао — Аньину. Отца он почти не помнил, за 20 лет разлуки получил от него только два письма. В СССР он привык пользоваться уважением, стал лейтенантом, воевал в войсках Второго Белорусского фронта. Сам Сталин удостоил его встречи на прощанье, подарил именной пистолет. Всё это не вязалось с тем, что поджидало его в Китае.

Конфликты между сыном и отцом начались с первых же дней. Юноша не боялся высказывать своё мнение, в ответ на что Мао обзывал его «догматиком», который знает теорию, но не знает условий жизни и работы в Китае. Для улучшения «образования» сын был отправлен трудиться простым батраком в хозяйстве богатого крестьянина. Видимо, урок не добавил Аньину смирения, потому что по возвращении он в какой-то момент решился обвинить отца в создании «культа вождя». Неизвестно, чем кончилась бы эта семейная драма, если бы в 1950 году не началась Корейская война и Аньин не погиб бы на ней под американской бомбёжкой. Ему было 28 лет.[402]

Жена-4 часто конфликтовала с Аньином при его жизни, даже добилась, чтобы ему был запрещён вход в дом отца. Теперь ничто не омрачало отношения супругов. Цзян Цин разделяла все взгляды мужа и участвовала во всех его затеях. Оба обожали танцы и часто устраивали вечеринки с музыкой. Жена-4 сама подводила к супругу хорошеньких девушек и потом закрывала глаза на его увлечения на стороне. Своему биографу впоследствии она сознавалась: «Секс влечёт к мужчине только в начале. Потом на передний план выходит власть».[403]

Постепенно росло и влияние Цзян Цин в партийной иерархии. Так совпало, что в марте 1953 года она опять оказалась в Москве. Ей выпала роль неофициально представлять Мао Цзедуна на похоронах Сталина, она стояла в почётном карауле у гроба покойного в Колонном зале Дома союзов. За похоронами 9 марта и рыдающими толпами на улице она могла наблюдать из окна своей больничной палаты.[404]

По возвращении в Китай жена-4 полностью взяла на себя управление хозяйством в доме супруга. Здоровье председателя ухудшалось, требовалось неустанное внимание медиков. Его врач писал потом:

«Он и раньше страдал от периодической бессонницы и неврозов, а в то время просто не мог сомкнуть глаз по несколько суток… Периоды без сна становились всё длиннее и длиннее. Он мог бодрствовать двадцать четыре и даже сорок восемь часов. Затем отключался на десять или двенадцать часов беспрерывного сна… Снотворное принималось в немыслимых дозах, но оно не помогало… Его бессонница была следствием политических баталий».[405]

Видимо, противоборство с соратниками было даже более изнурительным и опасным, чем война с японцами и Гоминьданом. А лестница к трону, казалось, только вырастала с каждым днём, делалась только длиннее.

Пламенный кубинец