Пять или шесть?

Получалось похоже, что не я мобилизую Чурсина себе на помощь, а сам старик Чурсин возглавляет все дело, организует операцию, и мы с Митей у него — помощники. Что ж! Чурсин чувствовал себя в этих местах хозяином, и сообщение о десанте его обеспокоило, возможно, даже больше, чем нас. Это я понял позже. А тогда он совсем не подавал виду, и мне даже показалось, что старик отнесся к происшествию как-то не очень участливо. Во всяком случае, не было заметно его переживаний.

— Стало быть, так... Есину я скажу... Кульнева предупрежу... К Кичмаеву заеду... — бормотал он вполголоса, глядя на карту полузакрытыми глазами и пуская папироской тучи дыма.

— Что-что? — Я не сразу понял, о чем он. Я уже собирался встать и уйти, чтоб лететь дальше. Мне надо было действовать, мой служебный долг обязывал ни на кого особенно не надеяться, никому не передоверять, решать самому и добиваться результата. Я спешил.

— Это я про себя, — нехотя ответил Чурсин. — Надо же наш актив предупредить. Неровен час... Должны быть начеку. Правда, народ у нас всегда начеку — чужого сразу приметят, и лес все расскажет. Но сообщить надо. Я сейчас туда пошлю, потом — туда: там по избушкам наши охотники есть. А как с оленеводами?

Водя корявым пальцем по карте, Чурсин поднялся, окидывая ее знающим взглядом. Я снова склонился над ней, недоуменно рассматривая показанную мне безлюдную низину за хребтом.

— Откуда там оленеводы?

— А новый колхоз «Харп». Уже двенадцать срубных домов, нас догоняют. Карта ваша устарела. Вот здесь, у озера. Рыбачат, нынче картошку посадили. Пишите: «Харп».

— В «Харп» мы обязательно заедем, — сказал сержант Митя из сеней, где он уже надевал сапоги. — Радио у них есть, но связь еще не организована. Это тоже мой участок.

— Значит, весь подозрительный район будет взят в кольцо, — не то утверждая, не то спрашивая, произнес старик Чурсин. Он достал из комода чистую рубаху и быстро переоделся.

— Великовато колечко, — возразил я, складывая карту. — В такое колечко дивизию брось — может никто не заметить.

— Разве что — дивизию бурундуков, — весело поморщился Чурсин. — Да и то перед дождем мы услыхали бы: бурун, бурун, бурун... Студенты знаете что, между прочим, выясняют? Есть ли у бурундука зимой вторая линька. Сколько раз, стало быть, шерсть меняет — один или два?.. Я им подсказывал: лучше изучите рысь. Как с ней воевать эффективней? Нет, говорят, у нас такого в плане практики нет.

Мы вернулись к машине. Занялся погожий летний день, становилось тепло, даже жарко, начинало подпаривать. Утренняя свежесть густела, воздух наполнялся прелыми лесными запахами, терял прозрачность.

Сонную тишину тайги снова взорвал мотор вертолета.

Я договорился с Чурсиным, что вечером мы увидимся. Вертолет медленно всплыл над домами, над вершинами деревьев и взял курс на северо-восток.

А еще через полчаса от Р* в разные стороны по лесным тропам отправилось несколько пеших и верховых. Прямо на север двинулся на гнедой крепкой монголке сам старик Чурсин.

Солнце и вовсе распалилось, словно забыло, что это далеко не южные края, и Чурсин, утирая пот со лба, наверное, с удовольствием въехал под прохладные своды тайги.

Оказалось очень приятно работать с такими отзывчивыми людьми!

Глава третья СПОРЫ ШЕПОТОМ

События развивались стремительно. Но я постараюсь не спеша описать все по порядку. Терпеть не могу детективных историй, где все рассказывается с космической скоростью.

Многие мои герои еще пока не знали всего, что произошло, и действовали, движимые своими соображениями и чувствами.

Сережка Векшин догадывался о главном. Но плохо, когда много начальства, и каждое стремится, чтобы все подчинялись только ему. Даже если распоряжения произносятся на всякий случай шепотом. Так получилось ночью возле палатки у белой тайги.

После рассказа Сережки, поднявшего всех по тревоге, после того, как он решил, что ему надо идти — сообщить о парашютистах, куда следует, все заспорили. Шепотом.

Зина-беленькая — комсомольское начальство — захватила инициативу и объявила, что парашютистов Сережка выдумал, а Наде просто поблазнилось. Мираж! А если парашютисты и выбросились с какого-то невидимого самолета, то почему бы не пойти к ним на помощь? Или, может быть, это какое-нибудь интересное спортивное мероприятие аэроклуба, и тогда почему бы не участвовать в нем?

Надя Зотова — начальник отряда — настаивала, чтобы все вместе срочно возвращались в Р* — ближайшее селение. Какой дурак будет устраивать спортивные соревнования или тренировку в неисследованной тайге? Прыжки ночью — затяжные, обыкновенные или с наибольшей скорости самолета — делаются всегда по хорошо обозначенным координатам. Надя знает, Надя сама прыгала. Правда, только с парашютной вышки, но сейчас это не имело значения: в теории парашютизма она, конечно, авторитетнее всех остальных. Вы же не помните имена знаменитых парашютистов — Федчишина, Селиверстовой, Султановой, Романюка, — а она помнит.