Пять лет рядом с президентом

Все эти просьбы были удовлетворены. Допросы и оформление протоколов продолжались полных три дня. Перед отъездом из торгпредства в аэропорт следователь, очевидно прочтя в моих глазах немой вопрос, сказал:

– Не волнуйтесь, получен сигнал (он выразительно поднял указательный палец) – все обвинения с вашего Собчака будут сняты: формулировка – «в связи с отсутствием состава преступления». Что-то в этом роде. Скоро, не опасаясь ареста, он сможет вернуться в Россию.

По такому случаю мы отметили это событие походом в ресторан. Собчак не злоупотреблял алкоголем, но перед обедом мы выпили, как принято во Франции, по бокалу шампанского с ликером из черной смородины – на аперитив, во время обеда по два бокала красного вина и на дижестив по рюмке коньяка. Оба немного расслабились, и Анатолий Александрович, обычно такой сдержанный и скрытный, впервые заговорил о проблемах семьи, с которой предстояло встретиться, из чего я понял, что в личной жизни он человек не самый счастливый.

Через месяц Собчак заволновался и засобирался в дорогу. Какое-то время сохранялась неопределенность, чего-то он все-таки опасался: в Россию были куплены несколько разных авиабилетов на различные даты и по различным маршрутам. Очевидно, он знал гораздо больше, чем рассказывал, о Юрии Шутове и других своих врагах. В июле 1999 года Собчак с радостью и благополучно вернулся в Россию.

Пока Анатолий Александрович был во Франции, им интересовалась не только российская прокуратура. Известный французский адвокат Патрик Брюно спросил меня однажды, не знаю ли я адрес квартиры, которую «на коррупционные деньги» в Париже купил господин Собчак. И еще – в каком банке он хранит полученные в России взятки (уж не в «Креди Лионе» ли) – господин Шутов интересуется.

Я ответил, что адрес квартиры знаю, но насколько я понимаю, это чужая, арендованная другим человеком квартира, в которой господин Собчак занимает одну маленькую комнату – письменный стол, кресло и кровать.

Что касается коррупционных денег, то я не в курсе, но тоже – очень сомневаюсь, что таковые имеются.

После смерти Анатолия Александровича по просьбе его жены Людмилы Нарусовой я помог переправить в Санкт-Петербург в качестве семейных реликвий этот письменный стол и кресло, рукописи и архивы, а также другие личные вещи, которые я позже увидел в их питерской квартире.

Квартира, в которой, по официальной версии (и я ее поддерживал) нашел пристанище опальный Собчак, как я уже упоминал, арендовалась в Париже Владимиром Рэном, потомком русских эмигрантов, владельцем небольшой фирмы, которая сдавала в аренду автомобили, в том числе с русскоязычными водителями.

Владимир Рэн за копеечную арендную плату получил это социальное жилье, большую государственную квартиру с видом на Дом инвалидов с одной стороны и на Эйфелеву башню – с другой. Квартира находилась в центре Парижа, в VII, пожалуй, самом дорогом округе города.

Во Франции существуют два типа почти бесплатного социального жилья: полутрущобы для бедных и льготное элитное для некоторых министров, генералов и т. д. Обычно такая льгота предоставляется французам, оказывающим стране большую услугу.

Странная история, и вопросов, как всегда, очень много. Кем на самом деле был Владимир Рэн? Откуда они с Собчаком знали друг друга? Я никогда не интересовался.

Рэн всё время ходил с хорошим дорогим фотоаппаратом и снимал всё подряд. Он делал сотни коллективных фотографий наших делегаций в российском посольстве и торгпредстве, представительстве ЮНЕСКО и Российском культурном центре, на благотворительных вечерах и концертах, на крестинах и похоронах, днях рождениях и награждениях и т. д. Часто он приходил без приглашения или сопровождая кого-то из гостей (например, главу Дома Романовых). Очень активный был человек.

Мы были знакомы с Рэном около 15 лет. За это время я не менее 100 раз попадал в объектив его фотоаппарата, но ни разу не получил ни одной фотографии… Многократно я и сам просил его о каких-то фотографиях, но Рэн отнекивался, говорил, что потерял эти негативы.

Спецслужбы всех стран, несмотря на неизбежные отличия, в чем-то очень похожи. Каждый гражданин (например, Франции), который часто бывает в дипломатических представительствах другой страны (например, России) или несколько раз посетил эту страну, неизбежно приглашается в соответствующие службы для вежливого вопроса типа: «А что вы там делали, чего, собственно, забыли?»

Иногда, со слов наших эмигрантов, которые после августа 1991 года в тоске по родине зачастили в Россию или российские представительства, французские спецслужбисты показывали им фотопортреты различных людей, вырванные из каких-то коллективных фотографий. На этих фотографиях люди с удивлением узнают своих соседей по последней «тусовке», на которой их активно снимал именно Рэн.