Пять лет замужества. Условно

– Да нет, не стоит! – поспешила отказаться Распекаева – ей не очень-то хотелось платить за два номера.

– Почему не стоит? Вас двое. Неудобно в одной-то комнате! Особенно ночью – знаете, кто, бывает – храпит, а кто и иные какие непотребные звуки издаёт. Днём-то люди себя контролировают, – ввернула она, – а ночью-то весь организм человеческий расслабляется и творит чёрт знает что! Давайте я вам второй номер за половину стоимости сдам!

– Ну что вы, Кларочка Тихоновна, – и Распекаева сердечно прижала толстуху к своей груди – она несколько растерялась, чувствуя, что Зюзиной во что бы то ни стало приспичило сдать им ещё одну комнату и наварить хоть сколько-нибудь денег, потому что истосковались они тут, в городе N, по приезжим. И их можно понять – ни одного постояльца (Ведрищенко не в счёт) с декабря 1992 года – шутка ли! С одной стороны, Анфисе очень хотелось оказать услугу женщине с мужским носовым платком на голове, но с другой – Анфиса не хотела попусту тратить деньги, она это, пожалуй, больше всего на свете не любила. – Какой же вы замечательный человек! Страшно даже становится, не появись мы тут, проскочи мимо города N – никогда бы в жизни не познакомились с вами! – и глаза Распекаевой увлажнились от умиления и тихой радости.

– Ай! Была не была! За четверть стоимости! – махнула рукой Зюзина и надолго заключила в объятия томимую суетой и бетонными стенами москвичку – так, что та едва не задохнулась. Ничего другого ей не оставалось, как выкрикнуть:

– По рукам! Сестрица! Будем в отдельных комнатах проживать! – Люся удивлённо посмотрела на свою хозяйку, открыла было рот – видно, хотела сказать – вы, мол, Анфис Григорьна, обознались, никакая я вам не сестра, но Распекаева так сильно, а главное неожиданно ущипнула свою компаньонку за мягкое место, что у той искры из глаз посыпались, а телевизор чуть было на полу не оказался.

– Ага, ага, ага, ясно! – понимающе закивала Людмила и, нагнувшись, зашептала ей на ухо. – Это чтоб никто не смекнул! Это для пользы дела! Ага, ага, ага, всё ясно! Я только, Анфис Григорьна, жрать хочу до невозможности! – последнюю фразу Подлипкина произнесла громко, чтобы Клара Тихоновна услышала.

– Кларочка Тихоновна, а у вас в гостинице ресторан есть?

– Как же не быть! Конечно, есть! Именно! Ресторан! На первом этаже. Залу минуете и прямо в ресторане окажетесь – там и вывеска есть, только кроме тараканов в нем больше ничего нет. Народу-то нету-тить, а Ведрищенко в городе столуется. Сейчас вам номера покажу, потом сбегаю за Игнатихой, она ужин вам по-быстренькому сварганит...

– А кто такая Игнатиха?

– Это повариха наша. Вкусно готовит – пальчики оближете!

– Зачем бежать – у вас что, телефона нет? Позвонили бы.

– Мы от телефона семь лет как отказались. Только лишние деньги платить! Нам это ни к чему, – объясняла Клара Тихоновна, тяжело переставляя ноги с одной ступеньки на другую.

– Скажите, а ваш директор не будет против, когда узнает, что вы один номер за четверть цены сдали? – Анфиса решила таким образом узнать, кто хозяин гостиницы – что если «Энские чертоги» – так, прикрытие для местного миллионера. Вдруг это то, что надо?! Тогда и искать не придется больше никого – знай себе очаровывай и дело с концом.

– А я и есть – хозяйка! – (планы насчёт миллионера сию же секунду рухнули), – И никто мне не указ, кроме мэра нашего, конечно, но он у нас человек занятой, ему не до гостиницы! Один раз только вмешался – велел переименовать нас в «отель» да стенки снаружи покрасил. Доброго ему здоровья! Вы какие номера предпочитаете – рядом с туалетом или рядом с Ведрищенко? – спросила большая хозяйка маленькой гостиницы, и приезжие выбрали номера, что расположены в непосредственной близости с отхожим местом, на безопасном расстоянии от гражданина Ведрищенко, – Анфис Григорьна, а почему тебя сестра «Анфис Григорьной» называет, да ещё и на «вы»? – полюбопытствовала Зюзина, когда Люся удалилась в свой номер, чтобы побыстрее установить телевизор на обшарпанную тумбочку.

– Исключительной культуры девица! Никак не может себе позволить даже родной сестре тыкать!

– Да! Это в наше время большая редкость! – преисполнившись уважением к постоялицам, проговорила Клара Тихоновна и вдруг как заорёт: – Не включай телевизор! Ты что, с мороза-то! Хоть час погоди! Вон Игнатиха новый купила себе прошлой зимой, приволокла на брюхе и врубила сразу...

– И что? – напряжённо спросила Подлипкина, выглянув из номера.

– Что?! Теперь у неё окно вместо телевизора – вот что! – с особой гордостью воскликнула Зюзина и отправилась за Игнатихой.