Пять ложек эликсира

– Туберкулез у меня, – с тоской объяснил Хинкус и покашлял. – Мне свежий воздух нужен. Все врачи говорят. И мясо черномясой курицы.

– Зачем же вы так пьете, если у вас туберкулез.

Хинкус не ответил. В наступившей тишине инспектор услышал, как кто-то поднимается по железной чердачной лестнице. Протяжно заскрипела дверь тамбура.

– Видите, еще кто-то… – начал инспектор и осекся. Лицо Хинкуса снова стало похоже на уродливую маску – рот перекосился, белое гипсовое лицо покрылось крупными каплями пота. Дверь павильончика отворилась – и на пороге появился хозяин.

– Господа! – провозгласил он жизнерадостно. – Что такое прекрасная, но холодная погода по сравнению с прекрасной и горячей пуляркой?..

Инспектор натянуто улыбнулся. Он все смотрел на Хинкуса. Хинкус совсем ушел в воротник своей шубы, только глаза поблескивали, как у тарантула в норке.

– Господин Хинкус, – продолжал хозяин, – пулярка изнемогает в собственном соку.

– Ну ладно, – сказал вдруг Хинкус неожиданно жестко. – Поговорили, и хватит! Деньги мои – как хочу, так и трачу. Обедать не буду. Понятно? Всё.

– Но, господин Хинкус… – начал несколько ошеломленный хозяин.

– Все! – повторил Хинкус.

Тогда инспектор взял хозяина под руку и повернул к двери.

– Пойдемте, Алек, – сказал он негромко. – Пойдемте.

Инспектор, устроившись у окошка со стаканом и сигаретой, рассеянно наблюдал, как хозяин, грузно ступая, ходил по залу, выключал лишний свет, переставлял в буфете бутылки. Лель, опустив голову, ходил за ним по пятам.

Инспектор поглядел в окно. Тень закутанного в шубу Хинкуса четко рисовалась на освещенном луной снегу. Инспектор поднялся и подошел к хозяину.

– Алек, – сказал он. – У меня к вам просьба. Проводите меня к номеру Хинкуса.

Хозяин удивленно поднял брови.

Некоторое время они молча смотрели друг на друга, потом хозяин поставил бутылку, с которой стирал пыль, и, не говоря ни слова, пошел из столовой. Они вышли в коридор и повернули направо. Инспектор успел заметить, что в конце коридора стоят, держась за руки, чадо и Олаф. Хозяин остановился перед дверью с номером одиннадцать и сказал: «Здесь». Инспектор повернул ручку и вошел в номер.

Вид у номера был нежилой, кровать не смята, пепельница пуста и чиста. Посредине комнаты стояли два закрытых баула. Инспектор, присев рядом с ними на корточки, достал пилочку для ногтей.

– Вы будете свидетелем, Алек, – сказал он и открыл баул.

Баул оказался набит каким-то рваным тряпьем, старыми газетами и мятыми журналами. Хозяин тихонько свистнул.

– Что это? – сказал он. – Что это значит?

– Это называется «фальшивый багаж», – объяснил инспектор.

Инспектор открыл второй баул. Здесь тоже был фальшивый багаж, только поверх тряпья и мятой бумаги здесь лежал маленький дамский браунинг. Инспектор и хозяин переглянулись. Потом инспектор взял браунинг, вынул обойму и выщелкал патроны в ладонь.

– Значит, вызов был не ложный, – сказал хозяин медленно. – Ну и что все это значит?

Инспектор не успел ответить. Пол в номере дрогнул, жалобно звякнули оконные стекла, и послышался отдаленный мощный грохот.

– Ого! – сказал хозяин, поднимая голову. – А ведь это обвал. И недалеко.

Грохот затих, и тут где-то в коридоре хлопнула дверь.

В каминной жарко полыхал уголь, кресла были старинные, уютные, ярко светила большая люстра, в трубе посвистывало.

Инспектор стоял у окна, прислонившись лбом к стеклу, и смотрел на тень Хинкуса, скрючившегося на крыше. Потом он огляделся, взялся за ближайшее кресло и поставил его так, чтобы можно было одновременно следить и за тенью Хинкуса, и за отражающейся в большом зеркале тускло освещенной лестницей на крышу в конце полутемного коридора. Свет в каминной инспектор выключил, а сам сел в кресло и закурил.

Послышались шаги, вошел хозяин с кувшином горячего портвейна и двумя стаканами.

– Дело швах, Петер, – сказал он. – Связи с городом нет. Это значит, что обвалом засыпало дорогу и забило ущелье. Нас откопают не раньше чем через неделю.

– Рация у вас есть? – спросил инспектор, отхлебывая из стакана.

– Нет. Но вы не беспокойтесь. Все остальное есть в избытке. А если мы захотим разнообразить меню, то съедим этого Хинкуса. Кстати, вы знаете, что нынче утром Хинкус отправил телеграмму?

Инспектор вопросительно взглянул на него.

– «Жду. Поторопитесь…» Или что-то в этом роде. Я слышал, как он диктовал ее по телефону.

Инспектор хмыкнул.

– Между прочим, Петер, – осторожно сказал хозяин, – почему бы нам не арестовать его сейчас? Все спят. Мне бы не хотелось волновать гостей.

Инспектор отхлебнул из стакана.

– Я не уверен, что его вообще надо арестовать, – сказал он. – Я лучше здесь посижу и посмотрю, кто это так хочет выдать Хинкуса за гангстера. Сдается мне, что этот Хинкус – не охотник, а дичь. Охотник, Алек, не станет возить с собой дамский пистолетик. У него будет «люгер» 0,45 с приставным прикладом. – Он замолчал.