Пять ложек эликсира

– Пожалуйста! – с готовностью сказал Симоне. – Дело было так. Она и раньше давала мне понять, только я не решался. А сегодня решил: почему бы и нет? У Мозеса света не было, у нее тоже. Она сидела на кушетке, прямо напротив двери. Я тихонько ее окликнул – она не ответила. Тогда я, сами понимаете, сел рядом и, сами понимаете, ее обнял. Бр-р-р!.. Я даже поцеловать ее не успел! Она была совершенно мертвая. Лед! Окаменевшая, как дерево! Не помню, как я оттуда вылетел. По-моему, я там всю мебель поломал. Я клянусь вам, Петер…

– Надевайте брюки, – сказал инспектор с тихим отчаянием. – Приведите себя в порядок и следуйте за мной.

– Куда? – спросил Симоне с ужасом.

– В тюрьму! – гаркнул инспектор. – В карцер! В башню пыток, идиот!

– Сейчас, – сказал Симоне. – Сию минуту. Я просто не понял вас, Петер.

Они спустились вниз и остановились у номера госпожи Мозес. Инспектор решительно толкнул дверь и остолбенел. В комнате горел розовый торшер, а на диване, прямо напротив двери, в позе мадам Рекамье возлежала очаровательная Ольга и читала книгу. Увидев инспектора, она удивленно подняла брови, но, впрочем, тут же очень мило улыбнулась. Симоне за спиной инспектора издал странный звук – что-то вроде: «А-ап!».

– Прошу прощения… – еле ворочая языком, проговорил инспектор и со всей возможной стремительностью закрыл дверь. Затем он повернулся к Симоне и неторопливо, с наслаждением взял его за галстук.

– Клянусь!.. – одними губами произнес Симоне. Он был на грани обморока.

В номере инспектора Симоне повалился в кресло и принялся стучать себе по черепу кулаками, как развеселившийся шимпанзе.

– Спасен! – бормотал он с идиотской улыбкой. – Ура! Снова живу! Не таюсь, не прячусь. Ура!

Потом он положил руки на край стола, уставился на инспектора круглыми глазами и произнес шепотом:

– Но ведь она была мертва! Я клянусь вам, Петер!

– Пили после ужина? – холодно спросил инспектор.

– Да, но…

– Сколько?

– Слушайте, Петер, я был здорово навеселе, но…

– Хватит об этом. И хватит пить. Мне не нужны пьяные свидетели.

Некоторое время Симоне молча глядел на инспектора.

– Постойте-ка… – сказал он наконец. – Но ведь она жива! Зачем вам свидетели?

– Убит Олаф, – сказал инспектор.

Симоне отшатнулся.

– Олаф? – пробормотал он ошеломленно. – Как так? Я слышал, как вы только что с ним разговаривали.

– Я разговаривал не с ним. Олаф мертв.

Симоне вытер покрытый испариной лоб. Лицо у него сделалось несчастным.

– Безумие какое-то… – пробормотал он. – Сумасшедший бред. Кто убил?

– По-видимому, Хинкус.

– Хинкус? А, это который все время на крыше. Вы его арестовали?

– Нет, он сбежал, – сказал инспектор. – Оставим это. У меня к вам вопрос как к специалисту. – Он поднял и раскрыл чемодан Олафа. – Что это, по-вашему?

Симоне быстро оглядел прибор, осторожно извлек его из чемодана и, посвистывая сквозь зубы, принялся рассматривать со всех сторон. Потом он взвесил его в руках и так же осторожно положил обратно.

– Не моя область, – сказал он. – Судя по тому, как это компактно и добротно сделано, это либо военное, либо космическое. Даже догадаться не могу. Где вы это взяли?

– У Олафа.

– Подумать только, – пробормотал Симоне. – У этакой дубины… Впрочем, пардон. Я, конечно, могу понажимать клавиши и покрутить ручки, но предупреждаю – это весьма нездоровое занятие.

– Не надо, – сказал инспектор, закрывая чемодан. – Идите к себе и ложитесь спать.

Симоне хотел что-то сказать, но только махнул рукой и направился к двери. В дверях он столкнулся с хозяином, извинился и вышел. Хозяин подошел к столу и поставил перед инспектором стакан с горячим кофе и сандвичи.

– Машины на месте, – объявил он. – Лыжи тоже. Хинкуса нигде нет. На крыше валяется его шуба.

– Знаю, – сказал инспектор. – Что же он – пешком ушел, что ли?

– Из долины ему все равно не выбраться.

– Да, – сказал инспектор. – Ничего не понимаю. Знаете, Алек, мне надо подумать.

Хозяин молча кивнул и пошел к двери. На пороге он остановился.

– Если не секрет, – сказал он, – что это вы с Симоне врывались к госпоже Мозес?

Инспектор сморщился.

– А, чушь! – сказал он. – Физику спьяну почудилась какая-то ерунда.

– Ах, ерунда?.. – неопределенным тоном произнес хозяин и вышел, аккуратно притворив за собой дверь.

Некоторое время инспектор неподвижно сидел, прихлебывая кофе и глядя перед собой. Потом вдруг вздрогнул и резко повернул голову. В стену ударили чем-то тяжелым – раз и еще раз. Вздрогнула и чуть покосилась картина, изображающая утро в горах. Инспектор быстро выскочил в коридор, распахнул дверь в соседний номер и включил свет. Номер был пуст, стук прекратился, но под столом кто-то возился и сопел. Инспектор отшвырнул тяжелое кресло и заглянул под стол. Там, втиснутый между тумбочками, в страшно неудобной позе, обмотанный веревками и с кляпом во рту, сидел, скрючившись в три погибели, опасный гангстер, маньяк и садист Хинкус и таращил из сумрака слезящиеся мученические глаза.

Инспектор выволок его на середину комнаты и вырвал изо рта кляп.

– Что это значит? – спросил он.