Пять невест ректора

Спустя несколько минут они вышли из прохода посреди огромного зала. Он освещался лишь тремя огромными люстрами, в которых плавились красные свечи, и воск медленно стекал по металлическим изгибам и капал на пол, превращаясь в алые лужи.

– Я смотрю – Падаль по прежнему склонна к атмосферности, – философски заметила навь, оглядев картинку и потрусила к одинокому саркофагу.

Упырь подошел к последнему пристанищу неведомой Падали с другой стороны и осторожно отодвинул крышку. Внутри покоилась хрупкая девушка невероятной красоты. Бледная до прозрачности кожа, черные ресницы, что полукружьями лежали на нежных щеках, ярко алые губы, из-под которых виднелись клычки. Впрочем, они ничуть не портили красавицу, скорее придавали пикантности.

Как и весьма фривольное ночное одеяние, в которое была облачена обитательница гроба.

Она длинно вздохнула и приоткрыла глаза. Из-под ресниц сверкнул знакомый багровый огонь высшей нежити, а по губам скользнул раздвоенный язычок:

– Оу, ты пришел… а я в постели, – низким, чуть хрипловатым голосом протянула девушка и томно потянулась, отчего пеньюар слегка разошелся.

– Ничего, можешь даже не вставать, – щедро разрешил ей Сибэль и… с размаху ударил сомкнутыми пальцами в грудную клетку.

Падаль выгнулась и оглушительно завопила, и этот крик подхватило многоголосое воинство в катакомбах, что ринулось вперед, высыпая в зал и скрежеща когтями по граниту. Но почти сразу они шарахнулись обратно, так как за спиной у господина встала в два раза увеличившаяся в размерах шипастая навь.

Сердце Король Нежити достал быстро и уверенно, а прекрасная дева обессиленно рухнула в свой саркофаг… С нее медленно сползала фальшивая красота, открывая сухую, пергаментную кожу, что обтягивала кости черепа и выбеленные, редкие волосы.

– Мда, – прокомментировала навь. – Когда ты говорил про «проникновенно», я, если честно, считала, что это будет выглядеть как-то иначе.

Падаль спустя несколько секунд с трудом приподнялась на локтях и, сплюнув кровавую слюну, спросила:

– Ты что творишь, психопат?

– Сердце забираю, – спокойно ответил упырь, складывая орган в мешочек. – Ты помнится раз пять говорила, что оно и так мое.

– Идиот остроухий! – рявкнула в ответ девушка, щелчком пальцев восстанавливая иллюзию неземной красоты. – Я же фигурально выражалась! Фигу-раль-но!

– Ну, тебе фигура речи, а мне действительно нужно было сердце лича. Тут очень пригодились твои особенности! И цени, я же только одно взял. У тебя осталось второе.

– Умереть не встать, какой щедрый. Уйди из моего дома, чтобы я тебя не видела в ближайшее столетие! Ты мне больше не начальник!

– Да я собственно больше заворачивать и не собирался.

Портал затянул Короля и навь, оставив в просторном зале отчаянно ругающуюся девушку-лича.

– Знала же, ну знала, что Сибэль – это к неприятностям. Нет, подумала, что снова эротический сон и можно расслабиться. А он подло, коварно пришел в реальности! Нужно повесить тревожных ловушек на переходы, не только от живых, но и от мертвых. Сердец у меня теперь запасных нет.

В палате, где лежала Фэй, стало спокойнее. Мертвенно бледная девушка больше не выгибалась и не рвалась из пут, а кровь давно стерли санитары.

Отдав сердце шокировано расширившему глаза отравителю, некро-эльф подошел к кровати и, встав рядом с ней на колени, запустил обе руки в волосы Фэйниэль.

Навь посмотрела на эту замечательную картину, нервно икнула и бочком-бочком вышла в коридор. Сразу же за ней последовал и Цайран.

Впрочем, Королю Нежити было решительно плевать, есть у его слабости свидетели или нет. Хотя бы потому, что эмоции не расценивались как уязвимость. У него была слабость, да. И она сейчас умирала.

Как тот, кто стоит на грани мира живых и мертвых, Сибэль отчетливо ощущал, как капля за каплей девушка медленно переходит из одного состояния в другое.

Порывисто выпрямившись, упырь вышел в коридор и спросил у Цая:

– Когда ты сделаешь зелье?

– То первое – через полчаса. Все остальное уже готово. Но… я не хочу загадывать, но стоит сразу подумать о том, что делать, если не удастся. Никто не сможет сделать из нее высшую нежить, если она окончательно умрет, возможно имеет смысл уже се…

– Заткнись, если язык дорог, – бесстрастно бросил упырь и, развернувшись, скрылся в очередном портале.

На этот раз он вынес его к берегу океана. Он был в этих же краях совсем недавно, когда заходил спрашивать у закадычного друга о том, что с ним произошло. А теперь… теперь все совсем иначе.

На этот раз в спальне Эдана Хрона было по прежнему многолюдно, но сейчас еще и функционально. Прекрасные девственницы, судя по всему, утратили свою вторую характеристику.

Сибэль подошел к кровати с распластанными там тремя телами и уже собрался было ее пнуть, как лис поднял темноволосую голову и прижал палец к губам.

– Иди на…, – кратко откликнулся эльф. – У меня там женщина умирает. Мне нужен твой доступ в дворец шаха Тарсидийского. Если пойду я, то разрушу всю оранжерею, а мне нужна оттуда только Мертвая Жемчужина.