Пять откровений о жизни

Идея похода была в том, что, идя по тропам, проложенным древними цивилизациями, мы исцеляемся при помощи силы земли. В прежние времена реки были чем-то вроде шоссе или как минимум улиц, по которым бродили древние племена, кочуя с места на место. Нас благословил в путь старейшина-абориген, мы все приняли участие в очистительной курительной церемонии, а затем выдвинулись в дорогу.

Нас было около дюжины человек, и все шли в своем темпе. Кто-то шагал в группе, непрерывно болтая по пути. Кто-то постоянно останавливался и все фотографировал, а кто-то шел сам по себе. Вечером подъезжали волонтеры на грузовичке, привозили наше снаряжение, и мы разбивали лагерь. Затем у мирного костра мы готовили общий ужин, и под небом, полным звезд, завязывались чудесные новые дружбы.

С каждым шагом моя связь с Землей становилась все сильнее. Хотя во время привалов я с удовольствием общалась с попутчиками, идти мне больше нравилось одной, к тому же за мной все равно никто не поспевал. Я так привыкла много ходить пешком, что невольно отрывалась от остальных. Впереди меня всегда шел только один человек: женщина, когда-то организовавшая эти походы.

Время наедине с собой, когда я просто шла и шла по тропинке, дало мне возможность начистоту пообщаться с собой. Я поняла, что больше не хочу присматривать за чужими домами. Какая-то часть меня вновь начала задумываться о собственной кухне. Бесконечные переезды, которые раньше мне так нравились, теперь меня утомляли. Во мне прорастало что-то новое: тихое внутренне принятие того, что что-то меняется. Я мирно продолжала идти вперед.

В современном мире редко удается забраться так далеко в глушь, потому что вся земля кому-то принадлежит. К счастью, маршрут был согласован с владельцами заранее, так что мы беспрепятственно переходили с одного участка на другой. В безумной гонке дней так легко забыть о земле у нас под ногами. Конечно, большинство из нас способны ощутить связь с планетой, остановившись и впитывая красоту природы. Но шестидневная прогулка без помех и отвлечений подарила мне такую сильную связь с землей, какой я даже себе не представляла, несмотря на все время, проведенное с природой наедине.

По пути мы останавливались посмотреть на деревья, на которых оставили резьбу древние люди, и восхищались этими гигантскими многовековыми эвкалиптами. Их стволы были покрыты сложными узорами, а местами на них остались углубления там, где из коры когда-то были вырезаны каноэ. Эти следы племен, которые давно перестали существовать, одновременно трогали и вдохновляли. В некоторых местах ощущалась особенно сильная энергия, и я поняла, почему эта тропа считалась целительной.

Помимо прочего, местность, по которой мы шли, напоминала мне детство. Даже запах овечьих какашек вызывал во мне бурю воспоминаний, и так приятно было вновь оказаться в сухом пыльном климате, хотя бы ненадолго. С каждым шагом чувствуя себя крепче и подтянутей, я начала мечтать о мире, где люди передвигаются преимущественно пешком. Это казалось мне куда осмысленней, чем спешка и шум современной жизни.

Однажды я отбилась от группы и вышла к маленькому озеру. Я разделась и искупалась в его прозрачной освежающей воде, которая очистила не только мое тело, но и дух. Каждая секунда этой недели была настоящим подарком.

Каждый день мы шли примерно с восьми утра до пяти вечера, и пейзаж вокруг постоянно менялся. То тут, то там попадались следы прежней жизни: старая повозка, когда-то утонувшая в реке, теперь стояла на суше – вероятно, уже больше ста лет. Каменный домик без крыши говорил о том, что раньше у реки кто-то жил. Но лучшим, что нам встретилось, была резьба по деревьям, уникальный урок истории, наглядно подтвердивший существование тех древних людей, чьей тропой мы следовали.

Спустя шесть дней и восемьдесят пройденных километров мы вышли к озеру, усталые, но счастливые. Я с грустью простилась со спутниками, но с еще большей грустью с самим походом. На следующий день я прогуляла еще пять часов вокруг высохшего озера, потому что просто не могла остановиться. Через несколько дней у озера проходил маленький музыкальный фестиваль, и я задержалась, чтобы послушать музыку, и только потом отправилась назад в Мельбурн.

К счастью, Гарри был еще жив, и мне удалось провести с ним немного времени. За те десять дней, что меня не было, он сильно ослаб и выглядел совсем изможденным. Мускулистые ноги обмякли, крупное круглое лицо осунулась, кожа обвисла. Но это все еще был прежний Гарри, прекрасный и восхитительный.

Брайан теперь ухаживал за отцом с каким-то остервенением. Он старался контролировать все происходящее, и не покидал дом больше чем на час. Я была благодарна за те часы затишья, которые мы с Гарри провели вместе до моего отъезда, потому что теперь они канули в прошлое. Во-первых, над нами все время нависал Брайан, а во‑вторых, Гарри гораздо больше спал.