Пять песен о нас. История о настоящей любви

– Давайте сначала разберемся с вашим потрясением. Ложитесь.

Я так и сделала, положив голову на подушку. Затем повернулась к окну и посмотрела, как на улице лениво падал снег. Метель закончилась, только последние снежинки кружились, будто догоняя вьюгу.

Вдруг меня охватила тревога, и я повернулась к Бекке.

– А что с папой? С ним все в порядке?

Она положила руку мне на плечо и наклонилась ближе:

– Вы с ним попали в аварию, мама.

Я попыталась встать, но медсестра не дала мне этого сделать.

– Где он? Где Джейкоб?

Меня мгновенно охватила паника, и медсестра велела мальчикам выйти. В голове у меня опять зашумело, звуки пробрались под череп и гулко зазвучали прямо в мозгу. Бекка плакала, а я орала: «Где он? Что с ним?»

– Марли… – произнес кто-то. Этот голос. Его голос. Я не могла сказать, был он моложе или старше. Я закрыла глаза. Это происходило в реальности или в воображении? Я опять оказалась на той горе или была в настоящей больнице?

– Марли, я здесь, – сказал Джейкоб. – Открой глаза.

У него на лбу несколько царапин и повязка, на обеих руках было по пять пальцев.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил он.

– Давай выйдем, дорогая, – сказала медсестра Бекке, и они обе вышли. Никто не шумел, в палате было тихо. Там были только мы вдвоем.

– Думаю, я в порядке.

Я не могла не заглянуть в эти голубые глаза! Морщинки вокруг глаз большей частью куда-то делись, так же как и дряблая кожа, и седина. Но я услышала тот же самый голос. Тот же, что был у Джея. Прикоснулась к его руке, и сквозь меня пробежал импульс сильнее, чем разряд статического электричества – что-то похожее на то, как я касалась руки той старой женщины. Он, наверное, почувствовал то же самое, потому что у него, похоже, перехватило дыхание, и он взял меня за руку.

Он сказал:

– Я думал, мы тебя потеряли.

– Я думала то же самое про тебя. Что произошло?

– Ты была права, когда говорила, что не нужно ехать по дороге границы округа. Мне не надо было ехать там. Она была очень скользкая. Нам в бок врезался грузовик. Основной удар пришелся на твою сторону.

– Помню этот грузовик. Но затем я пришла в себя, а тебя не было. Тогда я выбралась из машины и попыталась найти тебя. Потом завернула за скалу… но это была не скала…

Он нахмурился, наклонился ко мне и нежно сказал:

– У тебя все перепуталось в голове. К нам пришел водитель грузовика. Он помог мне выбраться, но твою дверь заклинило так, что мы не смогли тебя достать из машины. Это удалось только спасателям, но они смогли приехать нескоро. Ты помнишь что-нибудь из этого?

Я рассматривала одеяло, кровать и капельницу в руке:

– Это было так реально!

– Что?

– Снег. Я поднялась по холму к дому – это оказался пансионат. Там был пожилой человек, он ждал меня.

Он улыбнулся и взял меня за руку:

– Нет, прости, Марли. Ты сама не выходила из машины – тебе помогли спасатели. Они достали тебя с помощью специальных приспособлений.

– Джейкоб, что-то произошло. Я не смогу объяснить этого, но, похоже, мне преподнесли какой-то дар.

– У меня такое же чувство, – сказал он, и в его голосе было больше сострадания, чем обычно. – И детям, и всем нам преподнесли чудесный дар, что ты пришла в себя в Рождество.

– Мы же не подписали документы. Мы ведь не доехали до адвоката?

– Нет. Но у него все готово. Что? Почему ты так смотришь на меня?

– У меня есть один вопрос. Помнишь, давным-давно мы ходили в церковь на семинар для семей?

Он назвал, как звали ведущего и в какие выходные это было.

– Да. И нам раздавали блокноты. Помнишь?

– Марли, тебе нужно отдохнуть.

Я села:

– Нет, это важно. Посиди со мной. Нам там раздавали блокноты, если мы хотели что-то записать, можно было сделать это там. Помнишь?

Он кивнул.

– На одном из заседаний ты что-то записал, сделав только одну запись. Что ты написал?

– Это было так давно.

– Джейкоб, что ты написал?

Он посмотрел по сторонам, потом потер руки и поднял на меня свои голубые глаза:

– Записал слова ведущего: «Брак стоит того, чтобы за него бороться».

Мы молчали. Он сидел на стуле, а я смотрела на него.

– Помню, мы решили, что развестись будет лучше всего для нас и для детей, – сказала я, – но я подумала, может быть, попробуем еще раз?

Он поднял брови, и на его лбу появились морщины.

– Ты действительно ударилась головой.

– Это называется потрясение, – я улыбнулась. – Ты в самом деле думаешь, что я сошла с ума?

– Нет, просто такая перемена… Как если бы фанат Green Bay вдруг стал болеть за Bears^[16].

– Со мной вчера случилось что-то непонятное. Мне сперва нужно разобраться самой, и потом я тебе расскажу.

Он похлопал меня по руке.

– Конечно. Так и сделаем. А что с квартирой, которую я снял? Что с моим переездом?

– Не думаю, что это нужно. Только если ты этого захочешь. Только если ты почувствуешь, что не можешь быть со мной.

Он выглянул в окно, и я тоже посмотрела туда на снег, несущийся в вихре ветра в рождественское утро. Солнце золотыми лучами освещало застелившее все вокруг белое покрывало.