Пять песен о нас. История о настоящей любви

Я толкнула дверь, и Рю отскочил, затем подбежал к стоящему в углу стулу и вспрыгнул на кровать. В камине горел огонь, и комнату освещали золотистые отблески. Я включила фонарик, держа его рядом. Рядом с камином стоял еще один удобный стул и тумбочка, на которой лежала потрепанная Библия. На книжных полках у стены стояло много книг. Я сразу узнала комод, потому что такой же мне подарила мама. Обои были небесно-голубые, а огонь в камине согревал комнату и делал ее уютной.

– Вы, наверное, Марли, – сказала женщина. Ее седые волосы были чуть выше одеяла. Она уютно устроилась под грудой покрывал.

– А вы жена Джея? – спросила я, двигаясь ближе.

– Я ждала вас, – сказала она. – Он рассказал мне, что случилось. Подвиньте стул поближе, чтобы мне было удобнее смотреть на вас во время разговора.

– Я не могу остаться. Только хотела спросить, можно ли мне взять вашу машину. Хотела поискать моего мужа. Джей уехал на поиски, и я волнуюсь.

С большим усилием она села. Всю ее поглотил сумрак комнаты, но я могла рассмотреть черты при мерцающем свете. Морщинистое лицо ее было как смятый лист бумаги у писателя, во всем стремящегося к совершенству. Ее руки – сплошные вены и костяшки пальцев, а кожа висела на ней как старое пальто. Лицо было мертвенно-бледным, и она все время облизывала губы языком, который казался сухим и распухшим.

– Вы не могли бы передать мне стакан с водой? – попросила она, трясущейся рукой показывая на стакан на тумбочке совсем рядом с кроватью.

Я подержала стакан, пока она сделала несколько глотков через соломинку, при этом, как ребенок, причмокивала губами и качала головой. Она глубоко вздохнула, после чего сказала:

– Спасибо вам.

Я поставила стакан обратно на тумбочку, и она спросила, стихла ли метель. Когда я повернулась, то заметила что-то в чертах ее лица и интонациях, что показалось мне знакомым. Во взгляде мелькнула какая-то искра, и я, кажется, узнала эту женщину.

– Не думаю, что она вообще стихнет. И волнуюсь за своего мужа. За вашего тоже.

– Вы можете взять машину. Он обычно держит ключи на щитке в гараже. – Она говорила медленно, с усилием, будто хотела сказать больше, но по какой-то причине сдерживалась.

Когда я повернулась, чтобы уйти, она протянула свою руку, пораженную артритом, и взяла меня за запястье. Через меня будто пробежал электрический ток. Раньше я такого никогда не испытывала, как будто прикоснулась к какому-то запретному источнику милосердия.

– Что такое? – спросила женщина. – Вас что-то тревожит. Что-то, что вы увидели.

Смотреть в ее глаза было все равно что смотреть в безбрежный океан. Ее брови поднялись, прежде чем я начала говорить, а затем появилась улыбка понимания.

– Значит, мой муж продемонстрировал вам, что такое сила снега.

– Да, и я увидела что-то ужасное.

– Вы увидели будущее?

– Третий ковшик. Я положила в него снег по ошибке… – У меня пропал голос, и я почувствовала, что комната кружится. – Последней картиной из настоящего была авария, и в спешке я взяла не тот ковшик.

– Ничего страшного. Мне только жалко, что рядом с вами никого не было, когда вам пришлось пройти через это.

– Мне н-надо знать, – я стала заикаться, – я видела, что может произойти или что должно произойти? Я хочу знать, произойдет ли все именно так или будущее можно изменить?

– И вы хотели узнать, может ли оно измениться и как его изменить?

– Да, именно.

Она моргнула, как женщина-Йода^[14], а затем закрыла глаза, подняла палец и начертила в воздухе что-то невидимое.

– Всего лишь одна снежинка меняет структуру воды. Одно решение может изменить всю жизнь. Один несчастный случай меняет все. Как снежный шар, который вы разбили в день вашей годовщины.

– Откуда вы знаете об этом? – спросила я. Я не рассказывала этого даже самым близким друзьям. Потом мы купили такой же снежный шар, чтобы никто не знал о произошедшем.

Ее глаза оставались закрытыми, а рука упала на одеяло. Под покрывалами она шевелила ногами, и Рю вытянулся и зевнул, обнажив язык. Его лапы подрагивали, когда он вытягивал их сантиметр за сантиметром. Затем он снова уютно устроился рядом.

Когда я посмотрела на женщину, она улыбалась. Были видны ее старческие зубы, и эту улыбку я сразу узнала. Этот выкрошенный зуб. Эти поблекшие карие глаза. Ее лицо было как зеркало, в котором я увидела себя через много лет.

Я видела саму себя.

Я попятилась, пытаясь обрести дыхание. В голове вихрем носились вопросы.

– Этого не может быть… Это не можешь быть ты.

– Это я.

– Но если ты… то Джей… это Джейкоб?

– Это он.

– Но почему я не узнала его? Как я могла быть такой слепой?

– Ты помнишь рассказ о двоих на дороге в Эммаус?^[15] – спросила она.

Это звучало по-библейски. Что-то о появлении после воскрешения и странниках, но я не понимала, к чему это.