Пять похищенных монахов. Приключения Васи Куролесова

— Тайнинской смесью, не слыхал, что ли? В Тайнинке один старикан изобрел. Порошок против ищеек. Махорка, перец, толченый чеснок да еще коровяк — медвежье ухо. У собаки не то что чутье пропадает — нос начисто отваливается. Я тебе с полстакана отсыплю, сам попробуешь.

Кожаный достал из кармана крокодилий портсигар, высыпал на ладонь немного бурого порошка. Похититель хотел было понюхать, но глаза его сразу превратились в недозрелые черешни, а нос подпрыгнул и принялся плясать, отчаянно чихая.

Кожаный тем временем оглядывал квартиру.

— Все пустяками занимаешься? — сказал он, когда Похититель отчихался.

— Как то есть?

— На ящики переключился?

— Какие ящики? — не понял Похититель. Он сегодня с самого утра неважно соображал, да и тайнинская смесь его ошеломила.

— Вот эти, с дыркой.

— Голуби устарели, а телевизоры — современные штуки.

— Чепуха, — недовольно сказал Кожаный. — Детские игрушки. А ты взрослый человек, тридцать семь стукнуло. Пора подумать о чем-нибудь серьезном.

— Чем же телевизоры несерьезное дело?

— А чего в них серьезного? Ящики для огурцов.

— Ну все-таки четыре программы, передачи разные.

— Смотреть не на что, — сказал Моня и так раздраженно махнул рукой, что Похититель переменил тему разговора.

— А я вот в Карманов собрался, — сказал он. — Голубей надо загнать.

— Не монахов ли?

— А ты откуда знаешь?

— Вчера у нас на рынке два червяка монахов искали, я было подумал, что они из нашей конторы.

— Один — переросток, а другой с космами?

— Точно.

— Похожи на моих клиентов. Значит, вчера они были в Карманове, а сегодня на Птичий пойдут. Что ж, самое время ехать в Карманов.

— Валяй, а я пока у тебя останусь. Помыться надо.

— Ничего не выйдет, — сказал Похититель. — Воду отключили.

— Как же так?

— У нас это часто бывает. Все чего-то ремонтируют. Да ты в баню иди. Воронцовские выходные. Иди в Тетеринские.

— Ладно врать-то, — сказал Моня, пристально взглянув на Похитителя. — Связываться со мной не хочешь. Боишься.

— Да чего мне бояться! — возмутился Похититель. — Отключили воду — и все дела.

Моня подошел к водопроводному крану и открыл его. Медный кран забулькал, как тетерев, выдавив ржавую каплю.

— Мда, — сказал Моня, завинтил кран и, хлопнув Похитителя по плечу, пошел к выходу.

Закрывши за ним дверь, Похититель облегченно вздохнул. Связываться с Кожаным Похититель действительно никак не хотел. Моня Кожаный был опасный человек, а с опасными людьми Похититель сроду не связывался.

«Зачем я буду связываться с опасными, — рассуждал он. — Я уж лучше с неопасными свяжусь. Но, честно сказать, и с неопасными связываться порой опасно. Сегодня он неопасный, а завтра такой опасный станет — только держись. Лучше вообще ни с кем не связываться».

Сквозь занавеску Похититель внимательно смотрел, как Моня выходит из подъезда, переходит улицу, садится в трамвай.

«Не привел ли Кожаный хвоста?» — думал Похититель.

След на асфальте

Вяло, лениво подымался Крендель в это воскресное утро. Спешить ему никуда не хотелось, да и спешить-то было некуда. Нам явно некуда было спешить.

— А чего нам спешить, — сказал Крендель. — Нам спешить некуда.

Я промолчал, и Крендель посмотрел на меня удивленно: дескать, а ты что скажешь? Но мне и говорить ничего не хотелось, я вынул из кармана табличку, на которой печатными буквами было написано:

ЕЩЕ БЫ.

— Как это некуда спешить? — крикнула из кухни бабушка Волк. — Вчера весь день проболтались неведомо где, а приборку кто будет делать? Нет уж, сегодня я выходная, делайте приборку, а я пойду во двор сидеть.

— Какую приборку, бабушка? — ответил Крендель. — Все прибрано.

— Такую. Полы надо мыть. Хватит тебе, Крендель, болтаться, все — монахи, монахи. Ребенка только портишь. Мойте полы.

Крендель вздохнул, взял ведро, мне дал тряпку, и, наверно, только через час мы кончили мыть полы, вышли во двор и стали под американским кленом, под которым давно уж сидела на лавочке бабушка Волк.

— Какие-то рожи, — говорила она. — Все время ходят какие-то рожи. Позавчера голубей украли, сегодня, гляди, до ценностей доберутся. До фамильного серебра.

— Какие рожи? — крикнул с третьего этажа дядя Сюва. — Про каких рож вы говорите, бабушка?

— Про тех, которые к нам во двор ходят. Чего им здесь надо? Кто их звал?

— Не знаю, — сказал дядя Сюва. — Я никаких рож не видал.

— А я видала, — сказала Райка. — Это все небось к тому Жильцу ходят. Жалко, что не он убрал голубей, а то мы бы его живо отсюда выперли.

— Да ладно вам, — сказал дядя Сюва. — Ну, зашел человек в гости, хочется же людям культурно отдохнуть.

— Знаю я эту культуру, — сказала из окна Райка.

А бабушка Волк добавила:

— Я бы к нам во двор по пропускам пускала.

— А Жилец-то этот, — продолжала Райка, — дурак дураком. Перышки собирает. Верно Крендель говорит: надо из них подушку сделать.

— Да чего ты к Жильцу привязалась? — сказала бабушка Волк. — Паковалась бы лучше. Не сегодня-завтра дом снесут.

— Пускай все вокруг сносят — я одна останусь! — крикнула тетя Паня со своего этажа. — Меня им сроду не снести!