Пять поросят

– Именно это, мой дорогой друг. Мы, знаете ли, не волшебники. Исход судебной баталии наполовину зависит от того, какое впечатление обвиняемый производит на присяжных. Я сам не раз становился свидетелем того, как они выносили вердикт, прямо противоположный смыслу напутственного слова судьи. «Он это сделал, точно» – вот такая точка зрения. Или: «Не делал он ничего такого – не верю!» Каролина Крейл даже не пыталась бороться.

– Но почему?

Сэр Монтегю пожал плечами.

– Не спрашивайте, не знаю. Конечно, она его любила. Когда пришла в себя и поняла, что сделала, ее это надломило. Думаю, она так до конца и не оправилась от шока.

– То есть, по-вашему, она виновна? – уточнил Пуаро.

– Э… – На лице Деплича отразилось легкое недоумение. – Да… Я полагал, мы принимаем это как само собой разумеющееся.

– В разговорах с вами она хотя бы раз призналась, что виновна?

– Конечно, нет, – растерянно произнес адвокат. – Видите ли, у нас есть свой кодекс. Мы исходим из предположения, что клиент невиновен. Вижу, вас заинтересовал этот случай… Жаль, нельзя поговорить со стариком Мейхью. Материалы по тому делу для меня готовила их контора. Старик Мейхью рассказал бы вам больше, чем я. Но его с нами уже нет, ушел в мир иной… Есть, конечно, его сын, молодой Джордж Мейхью, но он в то время был совсем еще мальчишкой. Столько лет прошло…

– Да, знаю. Мне еще повезло, что вы помните так много. У вас замечательная память.

– Запоминаются, знаете ли, большие дела, – пробормотал Деплич, явно польщенный похвалой. – Особенно те, где речь шла о смертной казни. И, конечно, дело Крейла широко освещалось в прессе. Любовные отношения всегда вызывают интерес. В той истории участвовала девушка, весьма привлекательная. Мне она показалась крепким орешком.

– Простите, если я покажусь чрезмерно назойливым, – сказал Пуаро, – но позволю себе повториться: вы действительно не сомневались в виновности Каролины Крейл?

Деплич снова пожал плечами.

– Откровенно говоря, как мужчина мужчине, – не думаю, что есть какие-то сомнения. Да, она это сделала.

– Обвинение располагало уликами против нее?

– И весьма серьезными. Прежде всего у нее был мотив. Последние годы они жили как кошка с собакой, непрерывно ссорились. Крейл постоянно связывался с какими-то женщинами. Ничего не мог с собой поделать. Такой уж был человек. Вообще-то она держалась молодцом. Делала скидку на его темперамент – а художником он и впрямь был первоклассным. Между прочим, работы его с тех пор сильно выросли в цене. Сам я к такого рода живописи равнодушен – безобразная экспрессия… но хороша – в этом сомневаться не приходится.

Так вот, как я уже говорил, время от времени у них случались проблемы из-за женщин. Миссис Крейл была не из тех тихонь, что страдают молча. Так что да, скандалили они частенько. Но в итоге увлечения проходили, и он всегда возвращался к ней. Хотя последний роман сложился иначе. Девушка была еще юная, всего лишь двадцать… Звали ее Эльза Грир. Единственная дочь какого-то йоркширского промышленника. Денег и решительности ей было не занимать, и она точно знала, чего хочет. А хотела она Эмиаса Крейла. Добилась, чтобы Крейл взялся писать ее портрет. За парадные, типа «Миссис Блинкети Бланк в атласе и жемчугах», он не брался – только жанровые. Не думаю, что среди женщин было бы так уж много желающих – он ведь их не щадил! Но за портрет этой девицы, Грир, Крейл взялся, а закончилось все тем, что он влюбился в нее без памяти. Мужчина под сорок, давно в браке – самое время выставить себя посмешищем из-за какой-нибудь девчонки… Вот тут и подвернулась Эльза Грир. Крейл потерял голову, задумал развестись и жениться на ней. Каролина, разумеется, терпеть такое не стала. Пригрозила – чему были два свидетеля, – что убьет его, если он не образумится. И, как оказалось, совсем даже не шутила!

За день до того, как все случилось, они пили чай с соседом. А он, между прочим, собирал целебные травы и готовил дома лекарственные настойки. Среди прочих использовал и цикуту, или болиголов крапчатый. В разговоре речь зашла и об этом растении и его смертоносных свойствах.

На следующий день сосед заметил, что содержимое бутыли с кониином, ядом, получаемым из болиголова, уменьшилось наполовину. Встревожился, забеспокоился, поднял шум. Почти пустой флакон нашли потом в комнате миссис Крейл, в ящике комода.

Пуаро заерзал в кресле.

– Флакон могли подложить.

– Нет! Каролина призналась полиции, что сама его взяла. В высшей степени неразумно, но адвоката с ней тогда еще не было, и должного совета она просто не получила. Ее спросили насчет яда, и она откровенно призналась, что сама его взяла.

– Но зачем?

– Заявила, что намеревалась покончить с собой. Но объяснить, как флакон оказался пустым и как случилось, что на нем отпечатки только ее пальцев, не смогла. Это обстоятельство сильно усугубило ее положение. Каролина утверждала, что Эмиас покончил с собой. Но если б он выпил содержимое флакона, который она прятала в своей комнате, то на стекле остались бы не только ее, но и его отпечатки.

– Ему ведь дали яд в пиве?