Пять рассерженных жён

Это уже было выше моих сил. То, состояние, в которое впала я, трудно поддаётся определениям, но, думаю, его испытал на себе любой нормальный человек, когда-либо живавший в коммунальной квартире с одним туалетом. То есть, я буквально могла убить любого, первого, подвернувшегося под руку.

— Не-ет, — прогремела я, — так уже оставаться не может, потому что это уже не твоё, Фрысик, поражение! Это уже моё поражение, а к поражениям я не привыкла!

Тамарка, знавшая меня лучше остальных, услышав это, попятилась, я же, схватив со стола нож, кинулась сразу на всех жён.

До сих пор не пойму, как это мне удалось.

С жутким визгом они покинули комнату, а Фрол Прокофьевич снова забился под стол.

— Вот что, милый мой Фрысик, — вытащив его оттуда, заявила я. — Ты не на ту нарвался! Я искрошу сейчас здесь все в мелкую капусту, если ты в моем присутствии не скажешь своим жёнам, что больше в их обществе не нуждаешься.

— Скажу! Скажу! — замахал на меня руками Фрол Прокофьевич. — Сонечка, я все, что хочешь скажу.

И я отправилась на кухню. Жены, должна заметить, не галдели, а сидели в мрачной задумчивости. Некоторые даже дрожали.

— Идите, — рявкнула я — мой муж вас хочет видеть!

И они потянулись к нему гуськом.

Фрол Прокофьевич, увидев своих жён, сник, но заметив меня с ножом в руке за их спинами, мгновенно приосанился и скороговоркой выпалил:

— Я больше не нуждаюсь в вашем обществе.

Жены переглянулись, но из комнаты не вышли.

— Пошли вон! — гаркнула я.

Фрол Прокофьевич испуганно дёрнулся и, подумав, что он должен и это повторить, тут же промямлил:

— Пошли вон…

— Да он уже пляшет под её дудку! — зарыдала Полина и, убитая горем, вылетела из комнаты.

Остальные жены побежали за ней.

— Держитесь, — крикнула я Фрысику и побежала добивать его жён.

Когда я, воинственно размахивая ножом, вбежала в кухню, все шарахнулись в разные стороны.

— Вы поняли, кто здесь хозяин? — завопила я. — Не раздражайте меня! Тамарка знает, что было с моим первым мужем и его второй женой, которые меня раздражали!

Тамарка вся наполнилась ужасом. Жены последовали её примеру.

— Сонечка, — первой взмолилась Зинаида. — Миленькая, пожалуйста, убери этот нож.

— Ты же первая за него схватилась, — напомнила я.

— Ну правда, девчонки, что мы как дикари лаемся? — миролюбиво поинтересовалась Изабелла. — Давайте по-хорошему договоримся.

— По-хорошему вы не понимаете, — огрызнулась я, но нож опустила.

— Соня, мы не правы, — неожиданно заявила Тамара. — Жалко, конечно, его терять, но ничего не поделаешь. Хватит, пора и честь знать.

— Голос разума, — поддержала её Татьяна.

И тут они все хором заговорили, какая я лапочка, как образованна и мила, как не достоин он меня, как испортит мне жизнь и так далее.

Признаться, я дрогнула под их льстивым напором. Я женщина крепкая, но в такой концентрированной лести растворится любой алмаз.

— Соня, ты ангел, ангел! — хором пели они мне.

— Пойду и скажу ему об этом, — вдруг заявила Полина.

Я и глазом моргнуть не успела, как она была уже там. Остальные меня нежно придержали, под предлогом, что все будет нормально. О, как они убеждали меня, что скоро уйдут, что все будет по-моему, вот только прояснят для себя обстановку и сразу уйдут.

За этими разговорами, убейте меня не помню, куда девался нож. Голова моя шла кругом.

Потом уже к Фролу Прокофьевичу они выбегали одна за одной.

Я ходила с ними и контролировала.

Фрол Прокофьевич, насмотревшись ужасов, не смел идти против моей воли и твердил, что решение его окончательное.

Потом все дружно навалились на меня, уговаривая не делать глупостей.

Потом снова по очереди стали бегать к нему. Затем опять убеждать меня…

Я, несмотря на лесть, стояла на своём:

— Сдавайте ключи и выметайтесь!

Когда всем стало ясно, что я не шучу, они пригорюнились.

— Ну и черт с вами, — сказала Тамарка, — что это мы тут горло дерём? Она сбежит от него уже через месяц, а он от неё ещё раньше. Все, я пошла с ним прощаться и домой.

И она вышла из кухни.

Вскоре раздался её истеричный крик.

Визжала она так, словно увидела там свежего покойника.

Мы помчались в гостиную и присоединились к Тамарке. Несложно представить, что могут изобразить шесть здоровых баб, только что потерявших любимого мужа.

Почему мы визжали?

Фрол Прокофьевич лежал на ковре в луже крови. Из его груди торчал огромный кухонный нож.

Глава 6

Зрелище было ужасно!

Передать не могу, как ужасно было зрелище. Фрол Прокофьевич лежал на коврике рядом с диваном в десяти шагах от стола, за которым начиналось все это безобразие. Он лежал в луже крови, потому что из груди его торчал огромный кухонный нож, настоящий тесак, и естественно тот самый, с которым сначала гонялась за Фролом Прокофьевичем Зинка, а потом уже и я.

Боже, как это было невероятно!

И неожиданно!

Я с трудом верила своим глазам!

Я и жены застыли на пороге, издавая душераздирающие вопли, сопровождающиеся обильными слезами. Истерика! Настоящая истерика воцарилась в наших рядах!

И паника!

Так длилось довольно долго.