Пять сантиметров в секунду

Я то и дело смотрел на часы, усердно моля о том, чтобы назначенный срок, семь часов вечера, не наступил, но расстояние не сокращалось, только время всё бежало и бежало вперед, и всякий раз, когда я глядел на циферблат, мое тело словно сдавливала незримая сила — до боли, до отупения. Ощущение было, будто я заточен в невидимой клетке из воздуха и ее прутья сжимаются всё плотней.

Было ясно, что на встречу с Акари мне не успеть.

На часах 19:00, а электричка не смогла добраться даже до Коямы — мы стояли на станции Ноги, от Коямы нас отделяла одна остановка. До Ивафунэ, где меня ждала Акари, поезд, в который я должен был пересесть на Кояма, идет еще двадцать минут. С момента, когда я сел в электричку на станции Оомия, прошло два часа; нетерпение и отчаяние разрывали меня изнутри, я превращался в комок нервов. Никогда в жизни время не тянулось для меня столь мучительно. Я уже не понимал, холодно в вагоне или тепло. Салон наполнился тяжелым запахом ночи; в желудке было пусто — я ничего не ел с обеда. Я и не заметил, что вагон почти опустел: стоять остался я один. Четверка сидений рядом была свободна, и я плюхнулся на одно из них. В ту же секунду ноги одеревенели, а кожу сковала вырвавшаяся из глубин усталость. Одолеть это неестественное оцепенение мне было не под силу. Я достал из кармана пальто письмо для Акари и стал на него смотреть. В назначенное время я не приехал, и Акари, конечно же, начала волноваться. Я вспомнил наш последний телефонный разговор. Почему Всё Всегда заканчивается именно тан?

Наш поезд долгих пятнадцать минут стоял на станции Ноги, а потом вновь тронулся в путь.

*

Когда электричка наконец подъехала к Кояме, было без двадцати восемь. Выскочив из вагона, я побежал на платформу линии Рёмо. Бесполезную теперь шпаргалку я скомкал и выбросил в мусорку.

Станция Кояма располагалась в большом здании, но людей туг было раз-два и обчелся. Я прибежал на площадку, служившую залом ожидания, — здесь несколько человек сидели на стульях вокруг печки. Может, ждали, когда за ними приедут на машинах родные? Эти люди явно чувствовали себя как дома. И только меня не оставляло беспокойство.

Я спустился по лестнице, прошел сквозь подземный переход и оказался перед платформой Рёмо. На абсолютно голом бетонном покрытии стояли на одинаковом расстоянии одна от другой толстые квадратные колонной по потолку змеились трубы. С двух сторон платформа была открыта ветрам и продувалась насквозь, глухо завывала вьюга. Похожее на туннель пустое пространство тускло освещали мертвенно-бледные лампы. Киоск был наглухо закрыт рольставнями. Я решил бы, что заблудился и попал куда-то не туда, если бы не пассажиры, ожидавшие поезда. Холодрыга была такая, что теплыми казались даже желтые огни пары торговых автоматов и лапшичной-стоячки.

— Из-за снегопада поезд линии Рёмо задерживается на неопределенный срок. Приносим господам пассажирам глубокие извинения. Пожалуйста, подождите еще немного, — эхом разнесся по платформе механический голос диспетчера.

Накинув на голову капюшон, чтобы хоть как-то согреться, и прислонившись к бетонной колонне с той стороны, где не дуло, я стал ждать прибытия поезда. Пронизывающий холод поднимался от бетонного пола и обвивал меня с ног до головы. Моя душа рвалась к Акари, которую я заставлял ждать, холод крал тепло моего тела, голод пронзал меня насквозь, мышцы словно парализовало. Я поднял глаза и увидел у лавки двух офисных работников, стоя поедавших лапшу. Подумал, что надо бы перекусить, но при мысли а том, что голод наверняка мучает и ждущую меня Акари, понял, что есть ничего не буду. Решив в конце концов хотя бы выпить горячего кофе, я подошел к торговому автомату. Стал вытаскивать из кармана пальто кошелек — и выронил предназначенное Акари письмо

Если бы всё пошло по-другому, решился бы я передать письмо Акари? И сегодня, когда я вспоминаю прошлое, у меня нет ответа на этот вопрос. Что если (думаю я) последствия вообще не зависели от моего выбора? Наши жизни перевернула вверх дном лавина неприятностей, и упавшее письмо было всего-навсего одной из них. В конечном счете, как бы сильны ни были чувства, в путешествии по длинной оси времени они постепенно ослабевают. И неважно, мог я передать то письмо или не мог.

Не успел я достать кошелек, как сильный порыв ветра подхватил выпавшее из кармана письмо и сдул с платформы; в мгновение ока письмо исчезло в темноте. В тот момент я чуть не разревелся. Рефлекторно опустил голову от стыда, стиснул зубы — и как-то сумел сдержать слезы. Кофе я так и не купил.

*

Вдобавок ко всему электричка линии Рёмо встала на полпути к моей станции назначения.

— Из-за снегопада расписание нарушилось, и наш поезд делает остановку, — сообщил пассажирам машинист. — Приносим глубокие извинения пассажирам, которые спешат, однако сейчас мы не можем сказать, когда движение будет восстановлено…