Пять сантиметров в секунду

В последний рабочий день Такаки, как обычно, надел пальто, приехал в офис, сел за стол, к которому привык за пять лет, включил компьютер, выпил кофе, пока загружалась ОС; уточнил распорядок дня. Такаки уже передал все свои дела и брался теперь за небольшие задания, стремясь до ухода как можно больше облегчить труд коллег. По иронии судьбы, именно эти задания сблизили его с работниками компании, которых он теперь мог назвать друзьями. Все коллеги сожалели об увольнении Такаки и хотели было устроить прощальную вечеринку, но он вежливо отказался: «Прошу прощения, но сегодня я буду, как всегда, работать. Потом у меня будет много свободного времени, и я с радостью приму ваше приглашение», — сказал он.

Вечером к его рабочему месту подошёл бывший начальник и, глядя в пал, сказал: «Прости меня за всё, прошу тебя». Такаки, слегка удивившись, ответил: «Да что вы такое говорите!» Они побеседовали впервые с тех пор, как год назад начальника перевели в другой отдел.

Потом, стуча по клавишам, Такаки думал: хорошо, что я сюда никогда не вернусь. Чувствовал он себя при этом очень странно.

<я всё ещё тебя люблю> — писала Мидзуно в последнем электронном письме.

<думаю, я никогда не смогу тебя разлюбить. для меня ты остаёшься добрым и очаровательным человеком. ты где-то далеко, но всё равно ты — мой герой>

<такако-кун, с тобой я впервые в жизни поняла, что значит отдать другому человеку всю себя. мы были вместе три года, и я каждый день Влюблялась в тебя всё сильнее и сильнее. каждое произнесённое тобой слово, каждая строка твоего письма заставляла меня радоваться и огорчаться. я ревновала тебя по пустякам, я слишком часто тебе надоедала. а потом — извини, что это прозвучит так эгоистично, — я почувствовала, что начинаю от всего этого немного уставать>

<я полгода обдумывала, как именно тебе об этом сказать. но ничего умного так и не придумала>

<я знаю, что ты меня тоже наверняка любишь, как ты и говорил мне всё это время. просто, наверное, мы с тобой чуть по-разному относимся к тем, в кого влюблены. из-за этой крошечной разницы между нами у меня немножко болит внутри>

Домой с работы он в последний раз вернулся, конечно же, поздно ночью.

Ночь выдалась такой холодной, что все окна в поезде запотели. Такаки вглядывался в проступавшие сквозь конденсат огни высоток. Он не радовался свободе, не думал о том, как будет искать новую работу, никуда не рвался. Не знал даже, всё равно ему или нет. Подумав, что в последнее время он вообще перестал понимать, что с ним происходит, Такаки грустно улыбнулся.

Сойдя с поезда, он, как обычно, миновал подземный переход и побрёл по району небоскрёбов Западного Синдзюку. Ни шарф, ни пальто ни капельки не согревали, ночной мороз леденил тело. Высотки с редкими светящимися окнами казались останками зверей-исполинов, погибших в глубокой древности.

Такаки брёл по долине гигантских зданий…

«Какой же я самовлюблённый придурок»

…подумал он.

За эти десять лет я ни за что ни про что обидел стольких людей, при этом врал себе, что иначе поступить нельзя, и вдобавок бесконечно изводил самого себя.

Почему я ни о ком не заботился по-настоящему? Почему не говорил то же самое другими словами?.. С каждым шагом он вспоминал всё больше поступков, о которых почти забыл, и сердце его переполняло раскаяние.

Остановиться он не мог.

«У меня немножко болит внутри», — говорит Мидзуно. Немножко. Только это неправда. «Прости меня за всё, прошу тебя», — говорит один голос; «Куда ты вечно спешишь?» — говорит другой; «Теперь между нами всё кончено, да?» — это девушка из подготовительной школы; «Не будь со мной таким добрым», — это Сумида; «Спасибо», — это её последнее слово. «Прости меня», — шёпот в телефонной трубке. И потом:

— Такаки-кун, у тебя точно всё будет хорошо, — говорит Акари.

Эти голоса мощным потоком вторглись в доселе безмолвный, как океанское дно, мир и во мгновение ока захлестнули Такаки с головой. Одновременно он начал слышать и иные звуки. Завывание снежных вихрей у стен домов, рёв мотоциклов, грузовиков и других машин на хайвее, трепетание каких-то флагов — всё это смешивалось в низкий, гулкий шум мегаполиса. Внезапно мир обрёл звучание.

Потом Такаки услышал, как кто-то рыдает в голос. И понял, что слезы текут по его щекам.

Кажется, в последний раз он плакал пятнадцать лет назад, в деревянном здании вокзала. Слезы лились бесконечно, неостановимо. Такаки всё плакал и плакал, словно внутри у него был огромный кусок льда, и этот лёд начал плавиться. Другого исхода и быть не могло. Так он думал потом.

Почему я никого не смог сделать хотя бы чуточку счастливее? Да хоть бы кого-то одного! Почему?

Он посмотрел наверх, туда, где на высоте двухсот метров угадывалась пульсация красных огней. И подумал: ну нет, ждать, что спасение упадёт с неба, явно не стоит.

7

Найденное в банке из-под печенья давнишнее письмо она аккуратно распечатала тем же вечером.

Вложенные в конверт бумажные листы выглядели так, будто письмо писали буквально вчера. И почерк почти не изменился.