Пять сердец тьмы

Я отстраненно смотрела, как Винсент обходит место ритуала, громко произнося слова заклинания. Подходя к каждой воткнутой в землю ветке, он касался кончиком лезвия водруженного на нее камня. От этого каменная поверхность тотчас наливалась алым свечением. Даже лежа на прохладной земле, я ощущала жар, исходящий от камней.

Винсент же, озаренный багровыми сполохами, активировал все четыре камня и остановился в паре шагов от моей головы. После чего развел руки в стороны и поднял лицо к небу.

Правая его рука сжимала кинжал, направленный острием вниз, а левая начала медленно подниматься все выше. Наконец, пальцы сложились в какой-то знак, указывая точно на Луну. Заклятие, которое он не прекращал читать ни на мгновение, в этот момент, казалось, достигло своего пика.

Теперь Винсент почти кричал и с трудом, медленно притягивал с неба что-то незримое, но неимоверно тяжелое. На его лице проступила испарина, а затем левая рука рванулась вниз, как будто невидимый небесный канат сдался и лопнул.

И, одновременно, от волны дикой, нестерпимой боли мое тело выгнулось дугой.

Я заорала. В тело словно вцепились сотни острейших крючков, раздирая его на части. Во рту появился солоноватый привкус крови — кажется, я прокусила губу и не почувствовала этого.

А боль все нарастала. Хотелось скрючиться, чтобы хоть как-то уменьшить распад тела на кровавые ошметки. Но в тот же момент вокруг взметнулись тонкие прочные корни и рванулись ко мне, оплетая запястья и щиколотки ног. Намертво притягивая их к земле и не давая пошевелиться.

От непрерывного крика горло не выдержало, и голос пропал. Теперь я могла лишь хрипеть. Судороги колотили непрерывно, голова непроизвольно билась о мягкую землю. Если бы я лежала на чем-то более твердом, то на этом наш ритуал бы и закончился. Я бы просто разбила себе затылок.

Я не видела никого и ничего, лишь багровый туман перед глазами сплетался в причудливые и кошмарные фигуры. Странные демонические лица проплывали перед внутренним взором. Кривляясь, шипя и рыча, они что-то пытались сказать. Но язык этот был мне незнаком, сливаясь в общий шум и становясь частью опутавшего кошмара.

А воздух вокруг уже буквально кипел. Его жар разрастался и во мне, превращаясь в раскаленный слиток железа. Казалось, что огонь охватывает меня изнутри. Неужели это конец, и я вспыхну сейчас словно комок бумаги, брошенный на горячие угли?

— Нет!!! — протестующий вопль спекся в сухом горле.

И тут напряжение достигло пика. Сознание рванулось вверх, покидая измученное тело, и я внезапно увидела себя со стороны, окутанную багровым туманом, с широко открытыми, наполненными безумием глазами, изогнутую неестественной дугой. Казалось, позвоночник не ломался еще только потому, что руки и ноги были крепко прижаты к земле.

Каждый видимый сантиметр кожи был покрыт жутким узором из артерий и вен, от больших до самых маленьких. Они взбухли и теперь причудливой черной татуировкой покрывали мое тело. Вот черный узор проступил на шее и пополз по лицу…

«Откажись…»

Что?!

Я вдруг осознала, что существа из моего кошмара находятся совсем близко.

«Откажись. Твой дух будет свободен. Ты не вернешься в это тело, не вернешься к мукам…»

Теперь я понимала, что они шепчут.

«Это конец… Ритуал пошел не по тому пути. Откажись…»

Конец?!

То, что составляло мою душу, словно сжалось в одну пульсирующую точку боли и одновременно гнева. И именно гнев не дал мне сдаться.

Нет!!!

Моя душа рванулась, разбивая калейдоскоп морд, лиц, шепота и обещаний, со страшной скоростью врезаясь в агонизирующее тело. Боль вновь накрыла меня, бросив в самое свое пекло. Но теперь все было по-другому. Теперь я контролировала эту боль, не давая ей ослепить меня.

Разум холодно и отстраненно отмечал все происходящие в организме изменения. Жар, охвативший меня, словно горячей волной вымывал из глубин естества что-то грязно-бурое, липкое, сочащееся ядом.

Смертельное проклятье… Оно не смогло выдержать пламя темной крови и теперь сгорало в очищающем огне, плюясь ядом и стараясь зацепиться хоть за что-то.

Тщетно. Древняя магия оказалась сильнее.

И наконец, очередным волевым усилием я заставила утихнуть судороги. Теперь я знала, что победила.

Татуировка вен побледнела, исчезая под кожей. Жар, опалявший меня изнутри, утих. Корни, опутывавшие руки и ноги, мягким пеплом осыпались на землю.

Багровое свечение становилось все тусклее, и через некоторое время я уже могла различить Луну, которая успела проделать немалый путь по небу.

Обряд завершился.

А потом меня рывком приподняли и, прижав к губам склянку, приказали:

— Пей.

После чего почти силой влили в горло какую-то горькую гадость, заставившую желудок протестующе сжаться.

Однако благодаря зелью сведенные судорогой мышцы чуть расслабились, и уже через пару минут с помощью Винсента я смогла сесть. Правда, подняться все же не получилось, так что Винс просто подхватил меня на руки и перенес к бревну. А, усадив, серьезно спросил:

— Ты как?

— А сам как думаешь? — прохрипела я. Голос, похоже, сорвала напрочь.

Винсент криво усмехнулся.