Пять сладких мгновений (СИ)

После бурного первого раунда Осень обманчиво расслабилась и приникла к полу, начав потихоньку мурлыкать, в ответ на что Сумрак доверчиво разомкнул хватку. И тут же полетел вверх тормашками. Сбросив самца, негодяйка проворно выскочила в коридор, в результате чего короткая и нелепая погоня, невольной свидетельницей которой, ко всему почему, стала ходившая проведать мальков Солнышко, все-таки состоялась. Собственно, из-за Солнышка как раз это ребячество и не зашло дальше, так как Осени пришлось затормозить, дабы не врезаться в сестру — тут-то ее Сумрак и настиг, прижав к стенке. Младшая дочь Свободы закатила от увиденного зрелища глаза, махнула на ненормальную парочку рукой и пошла своей дорогой, мысленно заключив, что слишком скоро появления муженька на пороге своей спальни ожидать теперь точно не стоит. А сын Грозы, ощутимо заломив руки непокорной самки, уволок супругу обратно в комнату, где еще трижды агрессивно взял сзади, более не повторяя своей ошибки и отдыхая в перерывах прямо поверх партнерши, по-звериному удерживаемой им на месте при помощи когтей и челюстей.

— Все, отцепись уже, — выходя из роли, проговорила Жрица после четвертого спаривания, и Сумрак тотчас же ее послушно выпустил. Потом минут десять они сидели друг напротив друга, тяжело и хрипло дыша, прежде чем смогли вновь пошевелиться.

— Я скучал… по этому, — наконец, нашел в себе силы пошутить самец.

— А по мне? — надвигаясь спереди, осведомилась супруга.

— А о тебе, прекрасная Осень, я вообще думал, не переставая…

— Ты хитрец и льстец, — улыбнулась Жрица одной максиллой, — но продолжай, меня все устраивает.

— Я абсолютно искренен, — проурчал сын Грозы, заключая самку в объятия и начиная осторожно поглаживать ее окровавленную спину.

— А ведь я уже и не думала, что ты вернешься, — внезапно призналась Осень, отодвинувшись и пристально взглянув супругу в глаза.

— Иногда бывает приятно ошибаться, не так ли?

Дальше они спаривались исключительно лицом к лицу и в более спокойном темпе. Причем, дочь Свободы на удивление сегодня держала себя в руках, почти не оставив на партнере новых отметин. В какой-то момент Сумраку даже сделалось неловко — уж не перестарался ли он сам? Хотя, самка, судя по ее удовлетворенному виду, претензий не имела и даже не отказалась бы через некоторое время повторить. Но только не сегодня, дорогая, только уже не сегодня…

К концу любовных утех пара плавно переместилась на ложе, позволяя сочащейся крови пропитывать покрывало, и Сумрак произвел заключительный, как ему казалось, акт, ибо партнерша выглядела, наконец, пресытившейся, а его собственные силы оказались почти на исходе. Исторгнув последнюю порцию семени, он уже весьма слабо взрыкнул и едва удержался оттого, чтобы не рухнуть на тоже странным образом безвольную самку, ощутив неприятную дрожь в опершихся на ложе руках. Пришлось немедленно сместить центр тяжести назад, не хватало еще, чтобы супруга заметила… Впрочем, той как будто и дела не было… А, когда Осень вновь нарушила молчание, прерывавшееся до сего момента лишь рычанием и стонами, сын Грозы мгновенно понял: ее состояние, ошибочно принятое им за расслабленность, являлось на самом деле ничем иным, как глубокой задумчивостью. И то, что следом сказала самка, заставило самца застыть в полном потрясении.

— Я молилась за тебя богам, мой воин, — почти шепотом проговорила усмиренная Жрица, забрав в ладони лицо склонившегося над ней супруга и приблизив его к себе.

— Я… Не даже знаю, что мне ответить… — после долгой паузы выдавил Сумрак.

— Можешь ничего не отвечать, просто прими к сведению, — неожиданно проникновенно улыбнулась Осень. — На самом деле, все жены просят Красную Воительницу присмотреть за охотниками на чужбине, а белую Матушку сберечь их от ран. Ты не ожидал?

Сын Грозы чуть заметно качнул головой и внимательно поглядел на затихшую под ним самку. Оказывается, он еще так мало знал ее… Гордую дочь Свободы, привыкшую носить на себе маску безразличия; волевую натуру, которая в попытке скрыть свою потребность в личном счастье так долго выдавала страсть за агрессию, что почти потеряла способность чувствовать нежность… Подумать только… Пока храбрые воины восхваляли Черного Бога и рвались на смерть, она и многие другие, подобные ей, смиренно день за днем просили великодушных богинь сберечь любимых…

— Сумрак… Я хочу детенышей… — прозвучало в наступившей тишине прежде, чем самец смог опомниться. И тут он уже настолько растерялся, что вообще не придумал, как ответить, уставившись на супругу в полной беспомощности. Та будто бы просила сейчас о невозможном. Да так оно и было: разве, что-то зависело от него? И, все-таки, продолжать молчать он сейчас не мог, права не имел…

— Ты можешь каким-то образом покинуть Храм? — вышло коряво, но лучше, чем никак, кроме того, ответа на данный вопрос Сумрак и впрямь не знал.