Пять жизней и одна смерть

– Тебе повезло, твоя дырявая память спасла тебе жизнь, – издевается он. – Хорошо, что мы были совсем рядом, стояли на перекрестке. Боже, я чуть сердечный приступ не заработал, когда услышал голос мужика, вместо твоего. Это теперь будет в моих кошмарах. Но тебе все равно нужно дать показания. Когда придешь в себя, я не тороплю. Можешь зайти ко мне, как будешь готова. Сейчас все равно начнется вся эта волокита с бумагами. Пересмотр дела Кира и…

– И новое начало, – договариваю за него я.

– Да, – хмыкает он и закуривает сигарету.

– А давай сейчас все оформим?

– Но ты только из больницы и…

– Давай сейчас? – еще раз переспрашиваю я.

Я боюсь неизвестности, чувствую, что должна принять решение. Что от моего внутреннего выбора зависит будущее мое и ее. И если это решение будет не в мою пользу, Анна Киру не очень-то поможет. Не знаю, может, она и видит все, и чувствует, и знает. Но я, к сожалению, не могу этого знать наверняка. Только гадать, предполагать и фантазировать.

– Ну давай, – соглашается он слегка удивленно.

Мы едем в полицейский участок, я даю показания, рассказываю все, что знаю, потом подтверждаю все сказанное подписями в протоколах. Спустя часа три я собираюсь домой, но Сергей останавливает меня и заводит в маленькую комнату, которая напоминает кухню в общежитии. Куча чашек в мойке и на столешнице, заляпанная и уставшая кофемашина, рассыпанный сахар, ложки, забытые и не один раз использованные.

– Будешь кофе? – спрашивает детектив впервые.

– Ого, это прям награда из всех наград, – смеюсь я.

– Ну так будешь? Я дважды не предлагаю, – строго рявкает он.

– Конечно буду, – отвечаю я, и мы садимся за стол.

Глотаю горький, отвратительный кофе из сгоревших зерен, залитых кипятком, и, морщась, ставлю чашку на стол.

– Ну и гадость вы тут пьете.

– Ну что есть, – усмехается он.

– Зачем ты позвал меня сюда? Не просто же угостить наихудшим кофе в мире?

– Нет, хотел убедиться, что у тебя все в порядке.

– Все хорошо. Просто… просто… просто я даже не знаю, как это объяснить. Понимаешь, я боюсь.

– Чего? Он мертв и больше тебя не обидит, не доберется до тебя.

– Я боюсь не его. Я боюсь, что… что проснусь как-то утром и не вспомню, что было. – И я внимательно смотрю на него, пытаясь сообразить, понимает ли он меня, хотя бы пытается понять – или нет.

Он кивает:

– Хорошо, если что, я буду рядом и расскажу новой тебе, какой ты была упрямой, ну и что сделала.

– Ох, не стоит, – смеюсь я, потирая кожу вокруг ожога. – Надеюсь, он будет лучшим доказательством всех событий, чем твои наверняка сухие и черствые рассказы.

– Ну как скажешь, дважды не предлагаю. – Он искренне улыбается.

– Ладно, мне пора, дико хочется домой. – Я встаю.

– Тогда до встречи, Анна, – говорит он, поднимаясь со стула, пожимает мне руку и провожает к выходу. – Спасибо, – тихо произносит Бэк, когда я уже сбегаю по ступенькам.

– И тебе, – бросаю я на бегу и посылаю ему воздушный поцелуй, который достигает цели и чуть окрашивает его бледные щеки в розоватый оттенок.

И вот я сижу на своем подоконнике, дышу свежим, пропитанным ночью и городом воздухом, смотрю на беззвездное небо и думаю о выборе: жизни и смерти, «для» и «вопреки». Чувствую, что сделала то, ради чего осталась на земле. Я в той или иной мере поучаствовала в жизни всех своих героев. Если бы осталась, создала бы свой комикс, который назвала бы «Тень». И главным героем была бы Тень, которая сливалась бы с тенью человека, проникая в него, и помогала бы справляться с трудностями, могла бы перевоплощаться в любого. Невидимый положительный герой, который не существует сам, не имеет оболочки, не имеет своей судьбы и жизни, но может жить в союзе с живым существом, помогать ему, заставлять увидеть свет, который, к сожалению, виден не каждому.

Но у каждого своя судьба и время, свой путь, дорожка среди елей куда-то вверх, к яркому мигу, к солнечному лучу на опушке, где цветут хрупкие нежные ромашки и пахнет свежей зеленой травой после дождя. Жизнь настолько прекрасна, настолько полна и удивительна, что я счастлива ступать по этому городу, ходить по мощеным улицам, всматриваться в длинные извилистые дороги, теряться среди разнообразия и находиться в том единственном месте, где живет моя душа…

Эпилог

В пятницу пополудни курьер принес Альберту конверт, в котором лежало два листа. Первый – аккуратно сложенное письмо:

Моему Алу с любовью от Анны.