Пять жизней и одна смерть

Большой дом, достаток, уважение, любовь и забота. Приятно вспомнить. Жаль, что я не вписалась в его жизнь, не смогла стать ее частью. Мне до сих пор стыдно, что обидела Лилиан, но я не могла поступить иначе, перешагнуть через себя и свои ощущения. Как оказалось, быть одиноким стариком или никому не нужной официанткой в чем-то даже проще, чем всеми востребованным членом общества. У меня не было ни опыта, ни знаний. Я совершенно ничего не понимала в том, как должна вести себя, что говорить, что делать. Боже, да я даже не могла представить себе масштаб их мышления и ту ответственность, которую они каждый день берут на себя: ответственность за свое поведение, за людей, которые их окружают, за жизнь, которой живут.

Глава 9

Закройте меня, закройте, закройте!

Элиза Локс

Утро после замечательного вечера с Алом не принесло ничего хорошего.

Пытаюсь открыть глаза, тело бьет озноб, уши закладывает, каждая клеточка вопит от боли. Жажда, еще меня мучает нестерпимая жажда.

«Ох, только не это, только не вновь в тело Элизы», – думаю я. Но мысли путаются, тело сотрясают мучительные оползни тошноты, боли и судорог. Мне кажется, это лихорадка и осталась всего какая-то пара секунд жизни, очень мучительных секунд. Но я-то знаю, я уже знаю, что Элиза не умирает, просто у нее ломка. Ненавижу эти дни в ее теле. Ведь я никак не застрахована и не ограждена от этих ощущений, они во мне, они надо мной, они повсюду. Пытаюсь вспомнить вчерашний вечер, как мы с Альбертом после изумительно вкусного ужина прогулялись под теплым светом желтых фонарей. Он проводил меня до самой двери и, как истинный джентльмен, откланялся. А я, закрыв дверь, подошла к окну и смотрела на его удаляющийся силуэт. А уже сегодня я не могу поднять килограммовые веки, не могу управлять телом, не могу ничего. Приложив остатки сил, все-таки продираю глаза, и яркий свет нестерпимо больно режет незащищенные зрачки, точно осколками стекла. Слезы тонкими струйками текут по щекам. В узкие щели глаз пытаюсь рассмотреть окружающую меня обстановку.

«Где я сегодня? Элиза, что же ты делаешь со своей жизнью?»

Привыкнув к свету и открыв шире глаза, снова озираюсь по сторонам. Похоже на какой-то заброшенный дом или склад. Голые кирпичные стены, покрытые разводами плесени и грязи, выбитые окна, повсюду мусор. А еще этот запах. Запах, пропитавший это место, меня, воздух. Его невозможно передать: что-то тошнотворно углекислое, въевшееся, приторно-горькое. От этого запаха не спасают даже выбитые окна и гуляющий на свободе сквозняк.

Лежу на грязном порванном матрасе. Резко вскакиваю, но притяжение Земли тянет обратно, и я, как мешок, набитый пористыми обглоданными костями, грохаюсь обратно. От ее рук и ног действительно остались лишь кости, обтянутые кожей. Как они вообще справляются с земным притяжением? А может, Элиза давно не передвигается вертикально? Меня не было в ее теле несколько месяцев, чему я была несказанно рада, но теперь ее нынешнее положение меня пугает. Не хотелось бы когда-нибудь проснуться в гробу, пожираемой червями. От этой мысли желчь вырывается изо рта, и я не успеваю ничего предпринять. После безжалостных судорог собираю остаток сил, которые еще теплятся в этом теле, по стене поднимаю себя в вертикальное положение и аккуратными шагами продвигаюсь к выходу.

Проходя еще одну такую же ужасную комнату, краем глаза замечаю в темном углу на полу три матраса, на одном из которых, мне кажется, кто-то лежит, выхожу к длинному коридору. По окружению, виду из окна – это второй или третий этаж. Преодолев длинный бесконечный коридор, вижу лестницу с прогнившими ступенями. Делать нечего, нужно выбираться! Аккуратно переставляю ноги по самому ближнему к стене краю ступеней, шаг за шагом продвигаясь к свободе. Они скрипят, кряхтят и трещат даже под весом этого жалкого тела, но выдерживают, и я благополучно ступаю на пол первого этажа.

Выхожу на улицу, делаю шаг за шагом вперед, через опустевшее пространство, к тому, что блестит на солнце. «Эльдорадо, мифический город из золота», – думаю я и смеюсь, сухо и беззвучно. Голова кружится, тошнота накатывает, в глазах периодически темнеет. Меня мучает то дикий холод, пробирающий ознобом каждую клеточку тела, то лютая жара, накрывающая градом потовых излияний. Это ад на земле. Мне кажется, то, что чувствуют наркоманы в периоды ломки, – это пытка как минимум третьей ступени ада. Так сказать, готовьтесь, ребята, будет чудовищно.