Читаем Пять жизней на двоих, с надеждой на продолжение полностью

Когда мама собирала в траве луговую крупную землянику, он бродил с ней рядом. Вернувшись к палатке вместе ждали, пока отец обходил грибные местечки. С вечера кот устраивался спать с ними в палатке, потом ночью сам вылезал и отправлялся на охоту. После охоты приходил и опять заваливался спать. Утром не хотел выходить рано – ждал, пока роса спадет. А у входа в палатку, но слегка с боку, зрителей уже ждала его ночная добыча! Он ее с собой в палатку не брал, демонстрировал интеллигентность. А ведь, наверное, очень хотелось сразу ее продемонстрировать. Но терпел до утра. Прямо природная врожденная деликатность и понятливость.

(Вот потом во Франции наш Дигуня, совершенно не задумываясь, нам своих мышек прямо в кровать тащил и норовил в рот засунуть.)

Если папа брал с раннего утра удочки, кот вылезал и, несмотря на росу, шел вместе с ним и терпеливо сидел на берегу. Правда, если было где пристроиться без травы, но на солнышке, позволял себе задрыхнуть. И для этого специальный коврик существовал. Все тридцать три удобства!

Потом родители стали ездить с ним в лес за грибами. Мама сначала оставалась у машины, но скоро поняла, что присматривать за ним не требуется. Этот кот сам был смотрящим и всех организовывал и строил. Он всегда появлялся на месте сбора за пять минут до назначенного времени и строго смотрел на опаздывающих.

Однажды он устроил прыжки в соседних кустах: Котя усмотрел там змею и всех предупреждал об опасности. Действительно, оказалась, что небольшая гадюка в гости приползла и пришлось ее прибить. Все за него боялись, не укусила ли она его, но обошлось. А вот ужей и ежей Котя не желал ни ловить, ни обозначать их присутствие. Вообще никак не реагировал.

Так же, как и остальные наши коты, Котя Самый Умный уходил и приходил из дома, когда хотел. И в точности, как мой Эдик-добытчик, предпочитал делать это через форточку родительской спальни. К ночи уходил – утром возвращался. Но вот однажды ушел и не вернулся. Меня не было, но я представляю, как все переживали, что пропал общий любимец – вот уж действительно – полноценный член семьи. И, наверное, больше всех папа, лишившийся своего верного соратника и спутника и по рыбалке, и по грибным вылазкам.

Так прошла примерно неделя. И вот как-то, позавтракав, суровый доцент Литвинцев Юрий Геннадьевич отправился в свой Политех читать лекции студентам. Вернуться он должен был только вечером. Вдруг длинный звонок в дверь, и в квартиру врывается папа в полном восторге, с растрепанной прической и с котом в руках. Он возбужденно рассказывал:

– Иду я мимо рынка и вижу: сидит наш кот! Живой! Я его позвал, и он сразу же подбежал ко мне.

Первый раз в жизни отец лекцию без предупреждения пропустил. Болел, но приходил, а тут вернулся с дороги. Вообще невиданное для него дело. Все сразу обрадовались, засуетились, начали кота отмывать от грязи, и тут выяснилось, что это – кошка. Хоть и похожая внешне на нашу пропажу, но, как сами понимаете, принципиальное не то. Кошек у нас никогда не было. (Написал и сам задумался: а почему собственно? Нет ответа.) Вымыли, высушили, накормили и решили все-таки отнести обратно, на то же место, где ее папа подобрал. Говорят колебались, может, попробовать оставить? Ласковая такая. Но не решились: во-первых, кошку точно не хотели, чтобы все будущие проблемы с котятами не получить, во-вторых, решили традицию не нарушать, а в-третьих, папа вдруг вспомнил, что второй раз снаряд в одну и ту же воронку не попадает. Копия может и будет, но только внешняя – одно расстройство повод для воспоминаний! Не вернуть назад того, что было так расчудесно. Вот такой печальный и отчасти комический получился конец истории про Котю Третьего – Самого Умного.

Котя Четвертый, мамин

Про последнего котофея в нашей ярославской семье мне и написать то почти нечего. Это был любимец мамы. Ей его кто-то принес в подарок как реально домашнего и никогда улицы не знавшего. Тогда это было большой редкостью. Он не был кастрирован, но действительно единственный из всех котофеев добровольно отказался от уличных походов. В моих воспоминаниях он так и остался Котей, который постоянно сидел около мамы и смотрел, чем она занимается. Ничем особенным не выделялся – просто жил рядом, и Лидии Геннадьевне этого хватало. Пара была самодостаточная, и никаких проблем кот не доставлял, ни на меня, ни на папу особо не реагируя. Хозяйка была одна. Аккуратно решал все свои туалетные проблемы, хорошо кушал, распевал время от времени песни. И все было в порядке.

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 знаменитых анархистов и революционеров
100 знаменитых анархистов и революционеров

«Благими намерениями вымощена дорога в ад» – эта фраза всплывает, когда задумываешься о судьбах пламенных революционеров. Их жизненный путь поучителен, ведь революции очень часто «пожирают своих детей», а постреволюционная действительность далеко не всегда соответствует предреволюционным мечтаниям. В этой книге представлены биографии 100 знаменитых революционеров и анархистов начиная с XVII столетия и заканчивая ныне здравствующими. Это гении и злодеи, авантюристы и романтики революции, великие идеологи, сформировавшие духовный облик нашего мира, пацифисты, исключавшие насилие над человеком даже во имя мнимой свободы, диктаторы, террористы… Они все хотели создать новый мир и нового человека. Но… «революцию готовят идеалисты, делают фанатики, а плодами ее пользуются негодяи», – сказал Бисмарк. История не раз подтверждала верность этого афоризма.

Виктор Анатольевич Савченко

Биографии и Мемуары / Документальное
След в океане
След в океане

Имя Александра Городницкого хорошо известно не только любителям поэзии и авторской песни, но и ученым, связанным с океанологией. В своей новой книге, автор рассказывает о детстве и юности, о том, как рождались песни, о научных экспедициях в Арктику и различные районы Мирового океана, о своих друзьях — писателях, поэтах, геологах, ученых.Это не просто мемуары — скорее, философско-лирический взгляд на мир и эпоху, попытка осмыслить недавнее прошлое, рассказать о людях, с которыми сталкивала судьба. А рассказчик Александр Городницкий великолепный, его неожиданный юмор, легкая ирония, умение подмечать детали, тонкое поэтическое восприятие окружающего делают «маленькое чудо»: мы как бы переносимся то на палубу «Крузенштерна», то на поляну Грушинского фестиваля авторской песни, оказываемся в одной компании с Юрием Визбором или Владимиром Высоцким, Натаном Эйдельманом или Давидом Самойловым.Пересказать книгу нельзя — прочитайте ее сами, и перед вами совершенно по-новому откроется человек, чьи песни знакомы с детства.Книга иллюстрирована фотографиями.

Александр Моисеевич Городницкий

Биографии и Мемуары / Документальное