Пятая девушка

– Слон – это мягко сказано, – продолжила Гусева. – Первые три дня это было основной новостью. Ее жевали все кому не лень, причем добавляли столько отсебятины и домыслов, что чуть ли не сам наркоконтроль участвовал в схеме реализации дури, а когда они с Зубовым что-то не поделили, просто прикрыли лавочку, подставив депутата по полной. Ему, дескать, все равно, у него депутатская неприкосновенность. Сам Зубов заявил, что никакого отношения к произошедшему инциденту не имеет и вообще давно вышел из бизнеса и занимается сейчас только политикой и меценатством. Пока СМИ выжимали все соки из произошедшего, я вела расследование. В течение месяца мне удалось нарыть столько фактов причастности Зубова к данному делу, что по совокупности ему светило лет пятнадцать колонии строгого режима. А он между тем спокойно продолжал свою политическую карьеру. Я передала дело в прокуратуру и уже было успокоилась, как через две недели дело вернулось с пометкой «На доследование». Три раза я отправляла дело, и три раза оно возвращалось. Тогда я напросилась на встречу с прокурором и устроила такой скандал, что того чуть инфаркт не хватил. На прощание я пообещала написать жалобу в вышестоящую инстанцию о попытках прокуратуры затормозить передачу дела в суд. В этот же день, вечером, мне на домашний телефон позвонил мужчина и ласково так поинтересовался о ходе моего расследования. Естественно, я его послала куда подальше, а он предупредил меня, что если не угомонюсь, то может случиться непоправимое. Я тогда не представляла, чем все это может закончиться, и не оставила попыток довести Зубова до скамьи подсудимых. Через неделю погиб в автокатастрофе мой муж. Позже выяснилось, что смерть его была не случайной. Тормозные шланги машины были повреждены механическим путем. Но на тот момент я не усмотрела в этом серьезного предупреждения, списав все на случайность. Еще через неделю мой сын не вернулся из школы. Я обзвонила его друзей, больницы, травмпункты, но никто его не видел и ничего о нем не слышал. Утром мне позвонили в дверь, открыв ее, я увидела на пороге маленькую коробочку. Я осторожно подняла ее и открыла. В ней лежал отрезанный детский мизинец. Тут же зазвонил телефон, я подняла трубку, и тот же голос, что и раньше, сказал, что мой сын у них и они настроены очень серьезно, я должна прекратить расследование и вообще уволиться из органов. В противном случае сына мне будут возвращать по частям, и еще – нет смысла обращаться за помощью к своим коллегам, будет только хуже. Их угрозы подействовали на меня. Я передала дела, написала рапорт об увольнении, сославшись на тяжелое психологическое состояние после потери мужа, и стала ждать, когда похитители выйдут со мной на связь. На третий день моего ожидания позвонил все тот же мужчина и сказал, что в условленном месте будет ждать машина, которая отвезет меня к сыну. И правда, в указанном месте стаял одинокий «УАЗ», за рулем сидел тип кавказской наружности. Он сказал мне, что, если я выкину какой-нибудь фортель, моего сына убьют. Мы выехали из города и еще часа полтора колесили по каким-то проселочным дорогам. Уже стало совсем темно, когда он высадил меня на лесной опушке и сказал идти по тропинке, там меня встретят. Я шла минут десять, пока меня не подхватили под руки двое парней в масках и не оттащили на небольшую поляну. Я пыталась вырваться, но они крепко держали меня. Когда я поняла, что сопротивляться бесполезно, и немного успокоилась, мне в глаза ударил свет фар, до боли ослепив… После того как зрение ко мне вернулось, я увидела силуэт человека, который сказал знакомым голосом, что меня предупреждали, мне говорили, а я, стерва, их не послушала. Я начала кричать, чтобы они показали сына. Двое ублюдков, в таких же масках, вытащили из багажника и бросили в круг света связанного Вадима. Так звали моего сына. Он был избит, рот заклеен скотчем, все его маленькое тело дрожало, он пытался что-то сказать… – Юлия Максимовна закрыла лицо руками и зарыдала.

Андрей вскочил со стула и бросился к графину с водой. Схватив стакан, он перевернул графин, и вода с глухим бульканьем полилась, выплескиваясь через край.

– Вот. Выпейте. – Ильин протянул стакан Гусевой.