Пятая колонна. Отпор клеветникам

Впрочем, некоторые упомянуты. Но как! Вот В. И. Чуйков, командарм‑62. Какой-то выродок с восторгом рассказывает, будто Василий Иванович кому-то выбил зубы, а сам Чуйков, пьяный, бессмысленно лопочет за кадром: «Василий Иваныч… солдат и друг… солдат и друг… солдат…». Больше им сказать нечего об этом человеке, дважды Герое, маршале, которому за Сталинградскую победу мы обязаны многим, там, на Мамаевом кургане, и похоронен он, командарм‑62, рядом с секретарем Сталинградского обкома партии, председателем Городского комитета обороны Алексеем Семеновичем Чуяновым — там, на великом кургане России, за который 135 суток, ни на день не затихая, шли бои, пропитавшие его кровью.

Или вот еще рассказец об одном генерале, который требовал, чтобы ему каждое утро доставляли парное молоко. А сделать это можно было только через полосу, которая простреливалась. Несколько солдат с флягами молока погибли от пуль снайперов, а генерал все требует, все требует… Тут вспоминается, как однажды в День Победы писатель Ж. ради праздничка просветил читателей «Литературки» рассказом о том, что, мол, Сталин летал на Тегеранскую конференцию с персональной дойной коровой в отдельном самолете. Ему тоже перед встречами с акулами империализма требовалась для подкрепления кружечка парного. Не исключаю, что именно благодаря этой публикации отец писателя был назначен Ельциным вице-премьером и пребывает в этой должности до сих пор.

А вот еще генерал с такой рожей, о которой говорят: кирпича просит. Он в каком-то помещении за столом, перемазанный жиром, свирепо жрет курятину, а между глотками командует по телефону: «Огонь!.. Огонь!.. Огонь». Сколько злобы и ненависти в этих портретах… Авторы фильма смотрят на наших героев глазами тех, против кого они сражались. И если Гроссман стал антисоветским писателем, то авторы фильма пошли дальше…

О ликвидации «котла», о самой Сталинградской победе, по поводу которой ликовала вся страна и весь мир, зрителей извещают лишь кадры, в которых сообщение о ней по радио слушает какая-то непонятная огромная толпа с совершенно равнодушными, унылыми, отсутствующими лицами, до лампочки им эта победа. И что за толпа — заключенные, что ли? Так ведь и они радовались, многие всю войну на фронт просились!

* * *

«Фильм отмечен целым рядом великолепных актерских работ… полнокровные человеческие образы, интереснейшие работы…», — читаем дальше в «Правде». «С напряженным волнением» следил рецензент «за предельно драматическими перипетиями происходящего, необыкновенно впечатляюще переданного всеми средствами кино», в том числе артистом С. Пускепайлисом в роли сержанта Грекова (почему-то названного капитаном). Да, хорошо ведет артист сконструированную для него роль. Выразительно играют и некоторые другие актеры, например Сергей Маковецкий в роли Штрума. Только меня иногда коробил его володарский язык. С одной стороны, допустим, он называет переезд своего института из Куйбышева в Москву не возвращением, а реэвакуацией, разве не смешно? С другой, употребляет такие вульгарные словечки, как «гнобить». Интеллигент же все-таки! От него не отстают и другие володарские интеллигенты, даже женщины. Одна из них говорит ему про другую: «Она в вас влюблена как кошка!». И он не протестует против такой формы изъяснения.

Восхищаясь ролью сержанта Грекова, В. Кожемяко почему-то оставил без внимания, что этот персонаж, в котором нам предлагают видеть прообраз легендарного сержанта Героя Советского Союза Павлова Якова Федоровича (1917–1981), — «Дом Павлова»! — стал в фильме вместе с прославленным Домом средоточием злобной антисоветчины.

Ну мыслимое ли дело: надо ежедневно отбивать несколько яростных атак немцев, а в Доме Грекова, как и в романе Володарского «Штрафбат», персонажи, как наши диссиденты 60‑х годов, мечтают о ликвидации колхозов! Да их даже Гитлер на захваченной нашей территории не ликвидировал, понимая хозяйственную целесообразность их. Это сделали его кремлевские ученики — Горбачев, Гайдар, Чубайс… Может быть, кто-то подсказал и нагадал Гитлеру, что в 1913 году в единоличной России было произведено 50,5 млн. тонн зерна, а в 1986–1990 годы в колхозном СССР будет произведено 104,3 млн. тонн — в два раза больше.

Возьмем одну из «среднестатистических» областей России — Смоленскую. В Советское время колхозы возделывали 1 млн. 500 тыс. гектаров посевных площадей, ныне после почти полной ликвидации колхозов — 450 тыс., в три с лишним раза меньше. Было 770 тыс. голов крупного рогатого скота, сейчас — 138 тыс., это меньше пятой части. Свиней было 380 тыс., стало 85 тыс. Ну и закономерным следствием всего этого, венцом антиколхозного бандитизма стали цифры сельского населения области: 373 тысячи и 269 тысяч, т. е. уменьшилось на 109 тысяч («Советская Россия». 1 ноября 2012). Еще примерчик? Ну вот Ивановская область. За двадцать лет разгула демократии здесь население уменьшилось на 230 тысяч человек за счет роста и смертности, и оттока населения, и уменьшения рождаемости.